…он кормил меня.
Я его.
Взаимовыгодное сосуществование, в которое не вписывались брюнетки с блондинками.
А потом грянул развод.
Просто однажды я пришла, а вместо ужина меня ждал скандал.
- Как давно ты знала? – Игоряша тряхнул мелированной челкой.
- Что именно?
- Все!
А ведь он выглядел кукольным мальчиком. Я ему говорила, что пластика носа – это глупость, что мне безразлично, какой формы этот самый нос, а уж пластика ягодиц так вообще бред… на нее я денег не дала, а вот нос он исправил.
- Всего я и сейчас не знаю.
Он топнул ножкой.
- Ты меня подставила, стерва! – и добавил пару слов покрепче. – Ты понимаешь, перед какими людьми ты меня подставила!
- Перед какими? – покорно поинтересовалась я, испытывая в душе одно лишь желание: выставить этого позера из квартиры, да и из жизни заодно.
- Ты… ты…
Он носился, заламывая руки.
- Это ты виновата… ты во мне никогда не видела мужчину!
- Может, потому что ты мужчиной и не был?
Мне не стоило этого спрашивать, а ему не стоило меня бить. Хотя… эта пощечина развеяла остатки иллюзий, и угрызения совести тоже пригасила.
Был развод.
Грязный и муторный. Вдруг оказалось, что эта сволочь имеет какие-то права, что на квартиру мою, что на банковский счет. Что требует он компенсации материальной за нанесенные повреждения, список которых впечатлял, а заодно уж и моральной…
…квартиру я отстояла из принципа.
Да и вообще… за моей спиной стоял Сам, у которого тоже имелось, что сказать Игоряше, вот только разговаривать с подобными моему бывшему, он предпочитал посредством пары цепных юристов.
Может, оно и правильно.
- А я ведь тебя любил, - сказал Игоряша, когда в нашем разводе после полугода тяжб была-таки поставлена точка. – Я действительно тебя любил, но оказалось, что тебе это не нужно… ты была… ты была мужиком…
- Может, потому что ты не был?
- Плевать, - он отмахнулся. – У тебя был я. А теперь ты сдохнешь одна.
…надо же, прав оказался.
Я не испытывала ни удивления. Ни огорчения. Ни раскаяния.
Сожаление, пожалуй…
…я продала ту квартиру. Работу менять не стала, да и Сам не позволил бы.
- Нагадила, - сказал он, сплевывая пережеванный табак в малахитовую вазочку, - исправляй… прищеми хвост этим ублюдкам…
Он оказался прав.
Накопившаяся во мне злость требовала выхода, и я с удовольствием окунулась в работу. Я дневала и ночевала, вымещая гнев на конкурентах и находя в том извращенное удовольствие.