И сегодня как раз настал такой день. Не там брошенная вещь, не вовремя открытая дверь, неосторожное слово или взгляд – и понеслось! Разругались до слёз. Разбежались в разные стороны, поклявшись больше никогда не разговаривать. И в столовой за разные столы сели.
Но ближе к восьми часам, когда я в панике искала и никак не могла найти рецептурник – толстую тетрадь, в которую каждый адепт с первого курса записывает все рецепты зелий, декоктов и прочих смесей – он вдруг свалился с самой верхней полки моего ученического стеллажа. Пыльный и слегка помятый, он видимо там с прошлого учебного года валялся.
Отряхнула тетрадь, смахнула пыль простеньким заклинанием очистки и поспешила на встречу с таинственным профессором Эйчем. Уже в дверях остановилась и, не оборачиваясь, буркнула:
- Спасибо.
Люта в ответ только фыркнула. Обижается ещё, но рецептурник найти помогла…
По дороге в заброшенное исследовательское крыло я улыбалась, прижимая к груди рецептурник. Как же мне повезло с подругой. И пусть она бывает вспыльчивой, да и обидчивая, чего уж там, зато отходчивая и с ней хоть в огонь! Наверняка, к тому моменту, как вернусь, уже успокоится, и кинется расспрашивать – что там с новым профессором.
И действительно, что с ним не так? Ну не верится мне в зов сердца, сподвигший профессора Эйча отринуть мирские заботы и отдать свою жизнь на алтарь преподавания. Не похож он на любителя вдалбливать в пустые головы адептов крупицы драгоценных знаний. Разве что кулаками вдалбливать возьмётся. Такой подход, наверняка, больше в его стиле, нежели скучные лекции и занудные практикумы.
Исходя из всего этого, меня не на шутку тревожило – зачем же он в действительности заявился в ПИБА. Уж точно не для того, чтобы зелья со мной по подвалам варить. И тем волнительнее было спускаться по пыльным ступеням в полуподвальные помещения лабораторий.
Стены тут были пропитаны антимагическим составом, сдерживающим все магические воздействия, из-за чего слегка светились в полумраке тусклого освещения. Посетители тут бывали редко, поэтому и освещалось исследовательское крыло чисто для галочки. Адепты сюда обычно не совались, из-за гнетущего ощущения, вызываемого теми же сдерживающими стенами, а преподаватели использовали заброшенное крыло в качестве складских помещений. Ну и для особо опасных практикумов, или, как в моём случае, занятий с особо криворукими адептами.