Насколько искренне они говорили? Не только ли для того чтобы она снова не сбежала?.. А потом снова возьмутся за старое и будут перетягивать её, как одеяло, каждый на себя?
— Ш-ш-ш, – Джек тут же обвил её талию второй рукой, мягко увлекая назад, и вот теперь совершенно определённо его губы нежно прижались к бешено бьющейся жилке на шее. – Тихо, Фло, конечно же, ты не вещь, – успокаивающе произнёс он, теперь мимолётно коснувшись уголка её рта. – Никто и не считал тебя вещью…
— Вы понимаете, что я не потерплю никакого соперничества? – настойчиво продолжила Садовница, продолжая смотреть в глаза Морису – из них двоих у него, помнится, сильнее выражались собственнические инстинкты… – Никаких отдельных спален, никаких отчётов, кто где и с кем был, никакой слежки и ревности! Никакого секса по расписанию и… статуса любимого мужа, – чуть запнувшись, добавила она, незаметно сглотнув: Джек так и не убрал руки с её талии, а пальцы уже поглаживали не только шею, но и плечо, и спину, забираясь под меховую накидку. И это волновало, отвлекало, мешало сосредоточиться на разговоре, однако Садовница упрямо желала сначала выяснить всё до конца. – Уверены, что понимаете, на что соглашаетесь?
Так хотелось поверить, шагнуть навстречу… Словно и не было этого долгого, одинокого года. Но было откровенно страшно, потому что второй раз она не переживёт вот этого вот всего, да и бросать уже налаженную жизнь и опять бежать в никуда – точно не то, к чему она готова. Морис подался вперёд, поймал её руку и начал нежно перебирать пальцы, не сводя задумчивого, пристального взгляда, в котором загорелся шальной огонёк.
— А давай проверим? – вкрадчиво спросил он, медленно поднёс пальчики Садовницы к губам и перецеловал каждый, заставляя вздрагивать. – Прямо сейчас?