Комната нагревалась, Ойра свернулась калачиком, уткнулась лицом в ткань рубашки и задремала, пустив перед этим несколько слезинок, вызванных непонятным томлением.
Дорес пряталась за углом и замерла, услышав твердые шаги. Барон не пьян. Как жаль…
- О, милорд! – притворно выкрикнула она, уронив корзинку с огарками свечей. – Я так неуклюжа, простите!
Легро скользнул взглядом по гибкой смуглой шее, проследовал за тоненькой цепочкой в глубокий вырез и в темную, убегающую под платье черной линией, впадинку.
- Мне стоило быть внимательнее. – равнодушно ответил он, склонив голову.
Почему он раньше не замечал эту южанку? Девушка чуть медленнее, чем следовало, собирала огарки, и Легро понимающе усмехнулся. Он мог сейчас овладеть этой малышкой и снять скопившееся напряжение. Красотка явно не против раздвинуть ноги. Барон присел и поймал служанку за подбородок. Дорес без всякого смущения перехватила мужское запястье и проникновенно взглянула в глаза Ворону. Разрази его тьма: желание пылало во взгляде этой крошки!
- Мне стоит волноваться, милая девушка?
- Барон боится женщин? – насмешливо спросила Дорес.
- Барон забыл обо всех женщинах, кроме собственной жены, – произнося это, Коста резко поднялся, и служанка, потеряв равновесие, села на пол.
С улыбкой покидая поле меленькой битвы, он уже не слышал, как шептала вслед отвергнутая девушка:
- Погоди, гордец, ты всё равно придёшь ко мне…
Ойра свернулась калачиком посреди кровати, и Легро с некоторым раздражением понял, что ни с какого края вольготно улечься не сможет, а будить жену совсем не хотелось. В паху собирался тяжёлый ком, и Ворон почти жалел, что отпустил наглую служанку. Печально вздохнув, барон принялся раздеваться и тушить свечи. Он лёг поперёк кровати, в ногах жены, закинул руки за голову и принялся рассуждать о том, родит ли Анастасия до полнолуния. Ему хотелось поговорить с королевой, унять то беспокойство, что жило в её глазах. Женщины… Им обязательно нужно спокойствие.