— Вы замужем, госпожа Кондратьева, — тихо сказал Никита и это был не вопрос, а уточненный факт. — Такие как вы, обычно сидят дома и занимаются приемами, шопингом, и что там у вас еще, а не ходят на собеседования.
— Такие, как я? — удивленно произнесла я, внезапно успокаиваясь и даже усаживаясь глубже в кресло. Ты ничего не знаешь обо мне, Никита. Пусть думает что хочет.
— Да, такие, как вы.
— Позвольте спросить, Никита Леонидович Громов, не Смирнов, — с нажимом на фамилию поддела я, начиная закипать. На место нервной дрожи пришла злость, и я уже спокойно смотрела в насмешливые глаза, которые мне снились по ночам, все эти три года. — Что вы хотите сказать, имея в виду таких, как я?
— Замужних, богатых стерв, — нагло произнес Никита, и я задохнулась, чувствуя, что еще немного и влеплю ему пощечину.
— Ах, вот как вы обо мне думаете, — улыбнулась я, чувствуя, что моя улыбка больше похоже на демонический оскал.
— О, девочка злится, — ухмыльнулся Никита. — Девочка хочет работать, хочет быть нужной или просто показывать свои новые платья и бриллианты?
— Ты… Да ты… — наконец, разозлилась я не на шутку, вскакивая с кресла. — Самодовольный нахал, вот ты кто!
— Да неужели, — сладко улыбнулся Никита, вставая и одним шагом оказываясь около меня. Рука обвилась вокруг талии и властно притянула к себе. Я, как и прежде, даже на высоких каблуках доставала макушкой ему только до подбородка, но упрямо вздернула голову, взглядом пытаясь пронзить этого наглого ублюдка. — Думаю, мне стоит напомнить вам, кто у нас здесь самодовольная сучка, госпожа Кондратьева, — сказал Никита и неожиданно впился в мои губы, врываясь своим языком. Вкус кофе, вкус мужчины, которого я бросила три года назад и потом просыпалась по ночам от такого жгучего желания, что хотелось скулить и выть.
Мои губы раскрылись, папка с документами упала на пол, а руки сами собой поднялись к его шее, впутываясь в волосы. Меня будто пронзило таким острым желанием, что между ног сразу стало горячо и так влажно. Низ живота наполнился голодным желанием, которое мог утолить только он, мой любимый. Его руки скользнули по моей груди, задевая мгновенно отвердевшие соски, и опустились на бедра, задирая юбку. Никита прижал меня к столу, почти посадив на него, и властно проник между ног, трогая и теребя. Я застонала, когда почувствовала его пальцы внутри, целуя еще сильнее и прижимаясь к его руке, которая творила черт-те что, заставляя меня вздрагивать и истекать соком.