Отец вынул диск с синими каплями кристаллов на поверхности и активировал защитную пелену, скрывающую разговоры от желающих подслушать.
— Ты никогда не задумывалась, почему если второй ребенок наследника нашего рода дочь, то она всегда ведет уединенную жизнь? — Рыжие кустистые брови отца сошлись на переносице.
Я пожала плечами. Не задумывалась. Честно говоря, дочерей, которые были вторыми детьми, у наследников нашего рода раз-два и обчелся.
— В нашей семье не просто так избегают рождения вторых детей-девочек. Все дело в семейном проклятии. — В голубых глазах отца промелькнуло что-то смутно напоминающее сожаление. — Ты второй ребенок, Мартина, и ты девочка. Мы очень надеялись, что ты родишься первой. Но ты вторая. И ты его унаследовала. Это проклятие заставляет всех, кто с тобой рядом, говорить правду. Первые признаки проклятия начнут проявляться через тридцать четыре дня после твоего совершеннолетия.
Совершеннолетия? Двадцать лет мне исполнилось месяц назад... или больше? Или все же немного меньше?
— ...Сила проклятия будет расти, — совершенно будничным тоном продолжал отец, пока я пыталась подсчитать дни. — Через месяц, в лучшем случае — три, ты не сможешь находиться рядом ни с одним человеком.
— Почему? — Новости о проклятии категорически не желали укладываться в голове. — Что плохого в правде?
— Правда не всегда нужна, — уклончиво ответил отец. Показал на карман моей куртки, намекая, что подробности там: — Приготовься, в конце месяца ты переведешься на домашнее обучение. Переедешь в тихий уединенный домик, где получишь все, что нужно для нормальной жизни.
Все, кроме жизни.
Я подавилась смешком. Вот всегда так! Где надо рыдать, меня на смех тянет.
— И все? Домик и все? — Я справилась с рвущимся наружу хохотом.
Прощай еще год учебы в школе и диплом? Хотя нет, не прощай — да здравствует домашнее обучение! И домик! Ну а что, четыре года очно поучилась, побегала на свободе, пора в клетку... Домик.
— А как насчет того, чтобы найти способ снять проклятие? Хотя бы попробовать? — В мыслях мелькали сотни догадок и предположений.
— Все, что можно, перепробовали до тебя, — сухо отрезал отец. — И проклятие все еще с нами. Делай вывод.
Делаю. Им все равно, что будет со мной. И это обидно!
— Я никуда не перееду и школу тоже не брошу, — ответила я тихо.