- Врачи предлагают отказаться от Егора, отдать его в специализированный интернат – выдохнула через боль в груди мама и ее серые, в мелких мимических морщинках, глаза, увлажнились.
- Себя пускай туда сдадут – эмоционально выпалил папа и сжал в кулак руку.
- Игорь, ну а что делать-то? Они говорят, что он не сможет общаться со сверстниками, не сможет социализироваться, не пойдет в сад и школу. Они мне говорят – мама запнулась и торопливые слезинки потекли по щекам. Даша хотела броситься к маме, воткнуться в мягкий живот, слиться и забрать всю боль себе. Вместо этого она слезла с табуретки и прижалась к теплому боку. Мама, обняла ее правой рукой, а левой вытерла щеки и продолжила более спокойным голосом – Врачи говорят, что Егор будет для нас обузой.
После этой фразы родители долго молчали, погруженные в мысли и ответственность. Первым нарушил тишину папа.
- Насть, я вот, что думаю. Врачи могут оставаться при своем мнении, это их право. Но сдать сына при живых родителях в интернат, я не смогу. Наш мальчик не обуза. Мы справимся, поднимем, научим. Мы же с тобой не глупые люди, вытянем.
Мама закрыла руками лицо и расплакалась от облегчения. Позже вечером, уйдя спать, Даша долго стояла у кровати и смотрела на спящего Егора. Шестилетняя девочка с рыжим хвостиком в голубой ночнушке твердо пообещала себе, что никогда не бросит брата и всегда будет о нем заботиться. Просто, потому что все они семья, и по-другому у них не принято.
ГЛАВА 6
«Пятница, пятница, пятница» - потянулась Даша и откинула одеяло. Девушка встала с дивана и прошлепала в ванну.
«Еще два километра и домой» - глянул на экран фитнес-браслета Антон и свернул за угол, выбегая на прямой участок дороги. Утро выдалось редко-солнечное, ультрафиолетом поднимая настроение у горожан. Душ, горячий чай и кофе, булочки и бутерброды, каша и яичница – завтраки в разных квартирах пролетели быстро.
Горин припарковал свою темно-синюю старушку тойоту рядом с офисным зданием и заглушил мотор. Антон знал, что при его новом статусе мог бы позволить себе обновить машину, но рука не поднималась выставить на продажу прежнюю. Без шуток, но молодой человек понимал всех тех мужчин, которые обращались к автомобилям уменьшительно-ласкательными именами: девочка, ласточка, лапочка. Для него, машина была старушкой. Верной, надежной, исполнительной.