- Я никому не принадлежу! Я не вещь! Не вещь, понимаешь?!
В горле вновь комом сгусток из обиды и страха...страха, что она права. Авра...она всё верно говорит. Даже если я смогу улизнуть за забор…
- Тебе не уйти дальше чем на сто-двести метров, Карина. И не надейся, что он разозлится и убьет тебя. Нет, ты зачем-то нужна ему. Знаешь зачем?
Тёмные глаза с интересом останавливаются на моем лице, и я облизываю ставшими вмиг сухие губы. Я не знаю, стоит ли ей говорить об отце, учитывая её отношение ко мне, ко всему этому.
- Молчишь. Молчишь, но знаешь, - Авра кивает сама себе и подходит ко мне вплотную, - можешь не говорить, мне все равно, но я могла бы тебе помочь.
- Да что ты!
- Помочь по-правильному. Не просто выйти за двери этого дома, за калитку, а уехать из города.
- Правда?
Она скептически умехается, слегка приподняв бровь. А, ну конечно, она уж точно больше всех хотела бы моего исчезновения.
- Я бы могла связаться кем-то из твоих...если, конечно, это возможно, - добавляет торопливо, не желая давать пустых обещаний, - и они бы помогли тебе уехать. Но для этого я должна знать, почему ты здесь?
Она закрывает глаза и тяжело выдыхает.
- Если бы Саид просто хотел вторую жену, он бы выбрал девушку нашей веры, нашей национальности, чистую, непорочную, - испытывающим, долгим взглядом смотрит на меня, будто ждет реакции, и, видимо, что-то на моем лице выдает нужную ей, потому что Авра вновь ухмыляется, зло так, - он бы не стал портить свою кровь, кровь своих предков твоей.
- Какого чёр…
- Молчи, ты просто воспитана по-другому, поэтому не понимаешь. Но я понимаю. Я всё вижу. Если бы речь шла только о второй жене, о…,- она сглатывает судорожно, - о ребёнке, он бы взял другую девочку. И относился бы к ней по-другому. Да любая в Чечне была бы рада стать женой самого Саида Нармузинова, но ты...ты здесь заложник. И относится он к тебе как к заложнику. А значит, ты сама по себе его не интересуешь. Тогда что? Кто ты, русская Карина, что он держит тебя тут силой?
Она замолчала, ожидая ответа, а потом моей ладони неуверенно, совершенно несмело коснулись её пальцы и слегка сжали. По-прежнему ледяные, они будто призывали открыться.
А что я, собственно, теряю? Авра, как бы она ни ненавидела, ни презирала меня, была единственной, кто вообще со мной тут общается...и единственной, кто может не побояться помочь мне. И плевать, что у нас разные ожидания, цель-то одна. Мы обе мечтаем о моем побеге. И мне ведь больше не к кому обратиться? Ведь так?