«Мэр деревни Нью-Ньюлин Т. Тарлтон» — было написано там.
Брови Райта поползли вверх.
— Мэр? — переспросил он.
— Так написано на этой табличке.
— Есть ли тут хоть какие-то должности, которые вы не занимаете?
— Вы познали все мои грани, Фрэнк.
— Сомневаюсь, — процедил он и еще раз посмотрел на табличку. — Тарлтон. Тэсса Тарлтон, — он прокатал ее имя на языке медленно и очень задумчиво.
— Я рада, что вы запомнили, как меня зовут.
— Та самая Тэсса Тарлтон?
Она могла бы ему солгать — сил противостоять его взгляду хватило бы.
Но Райту понадобилось бы всего нескольких минут, чтобы загуглить ее.
— Полагаю, что да, — просто ответила Тэсса.
— Инквизитор Тэсса Тарлтон?
— Инквизитор на пенсии. Мы, как балерины, рано уходим на покой.
Райт откинулся на спинку стула, с интересом уставившись на Тэссу. Казалось, будто он увидел ее впервые.
— Мало кто из инквизиторов работает дольше пяти лет на оперативной работе, — проронил он, — иначе они просто сходят с ума.
— Вы удивительно хорошо информированы. Да, примерно пять лет, а потом долгие годы за бумажками и подготовкой новых кадров.
— Вы были действующим инквизитором пятнадцать лет. Абсолютный рекорд.
— Возможно, вы знаете, чем это закончилось, — предположила Тэсса.
Ее куратор говорил, что следует принять это и простить себя.
С первым пунктом Тэсса худо-бедно справлялась, а со вторым получалось так себе.
— Безумие, накрывшее Лондон, — в глазах Райта вспыхнули искорки. Выглядело это немного маньячно.
— Мы называем это нервным срывом, — даже спустя два года ей так и не удалось произнести это спокойно. Голос предательски дрогнул, и Тэсса постаралась взять себя в руки. — Здесь я на реабилитации.
Райт подался вперед, сграбастал свое заявление и смял его огромной лапищей. А потом выбросил в мусорку вместе с квитанцией и штрафом. Его губы раздвинулись в недоброй улыбке.
— Рад познакомиться с вами, Тэсса Тарлтон, — хрипло сказал он.
ГЛАВА 02
Камила Фрост, главный редактор и единственный сотрудник ежедневного издания «Расследования Нью-Ньюлина», который она лично печатала на цветном принтере в сорока экземплярах, не была склонна к ранним пробуждениям.
Однако в это утро она проснулась задолго до полудня от того звенящего напряжения, которым всякий раз наполнялся воздух, когда Фанни собиралась завыть.
От воя Фанни не было спасения, но Камила все равно потянулась к тумбочке, чтобы взять оттуда беруши.