— Всё! Я решил! Переводишься в столичный вуз на следующий год, — вещал он мне во время весеннего слёта. — Я найду тебе квартиру, отнесу документы в вуз. Тебе останется только посадить свою шикарную задницу в самолёт до Москвы в конце августа.
«К Костику» мои родители меня отпустили без разговоров!
— Ответственный и серьёзный парень, хорошая была бы пара для тебя, Катюша!
Ага, знали бы вы!
Жить в общаге я отказалась сразу: эта разгульная жизнь меня не прельщала. Тётушку Костика тоже не хотелось обременять. И Костян нашёл мне квартиру с бабушкой-хозяйкой, договорился обо всём, и в конце августа уже встречал меня в аэропорту.
Нина Петровна, шустрая и энергичная бабулька, мне понравилась сразу, впрочем, как и я ей. Да и квартира была супер! В середине — гостиная с кухней, а по обе стороны от неё — наши с бабушкой спальни. В моей комнате — двухспальная кровать, шкаф, трельяж, стол и стул. Довольно уютненько. Костик умничка.
Пару вечеров мы с бабушкой Ниной провели за душевными разговорами о том-о сём под пирожки с клубничным джемом и ароматный чай. А через неделю она сорвалась к своей сестре в Рязанскую область: та сломала ногу, и её многочисленное хозяйство осталось без присмотра.
— Ох, баб Нин, как же я тут буду без Вас?! Ничего ж не знаю, всего боюсь, Костька тоже не всегда свободен, — испугалась я.
— Катюш, к тебе внучек мой, Никитушка, переедет из общаги, не переживай. Он тоже на втором курсе университета, на адвоката учится, скромный тихий мальчик, вы подружитесь, — пообещала бабушка.
И свалила в туман.
Вернее, в Рязань.
2.
Никита.
Ну вот прям зашибись учебный год начался! Ждал его, словно соловей лета! Скорее хотелось свалить в Москву из своей Рязани. Да даже и не в Москву, в общагу хотелось, снова хлебнуть распутной вольной жизни, по которой я так соскучился за каникулы в родительском доме. Здесь приходилось играть роль непьющего-некурящего ботана. Помните, в фильме одном за завтраком сидит приличная семья, мама спрашивает у сыночка:
— А что вы сейчас репетируете в оркестре?
— Гайдн, — отвечает аккуратно причёсанный сын, в рубашечке, в кардиганчике, — опус номер восемь для скрипки с виолончелью.
А потом этот ботан идёт в свою комнату, надевает свободную рубашку в клетку, отклеивает пластырь с шеи, а там — татуха! И идёт репетировать, только не Гайдна, а сладенькие песенки бойз-бэнда.