- Правда, - улыбнулась я совершенно искренне, - тебе очень идет.
Орнелия счастливо рассмеялась.
Она любила себя, свою внешность, да и саму жизнь, не задумывалась ни о чем серьезном и была довольна тем, что имела.
Сандра с матушкой тоже занимались примерками. Я уселась на пуфик у углу комнаты и искренне надеялась, что обо мне забудут, хотя бы в этот раз. В самом деле, не могу же я быть всегда и всем нужной. Пусть любуются своими нарядами. А я, так уж и быть, похожу в старых платьях. Мне не слож…
- Вильгельмина, детка, - услышала я голос матушки и с огорчением поняла, что мой план провалился, - а ты уже выбрала себе ткань по вкусу?
- Нет, матушка, - покорно откликнулась я. Спорить было бесполезно. Меня, незамужнюю дочь, в мире махрового патриархата все равно заставят сделать так, как того пожелают родители.
- Дина принесла новинки сезона, - с намеком произнесла матушка.
И я, подавив тяжелый вздох, встала с пуфика, подошла к Дине, портнихе, у которой обшивался весь высший свет, склонилась над ее пухлым альбомом с эскизами платьев и кусочками ткани.
Не то чтобы я не любила примерки и новые наряды. Скорее, была бы моя воля, оделась бы в нечто другое, более современное, то, что сейчас носили на Земле. Но это я… Дина, думаю, пришла бы в ужас от земных моделей. Здесь такое носить вряд ли в ближайшие десятилетия стали бы.
Но выбора не оставалось. А потому пришлось обсуждать с Диной эскизы новых нарядов.
Минут через двадцать, когда обсуждение закончилось (мерки со всех членов семьи были давно сняты), я все же смогла удалиться из комнаты.
Наступало время ужина, и я поднялась к себе. Сегодня точно не буду никуда выходить, поем в одиночестве.
Думать ни о чем не хотелось. Настроение, и до примерки не очень высокое, сейчас спустилось на несколько пунктов. Последний серьезный разговор с родителями, состоявшийся трое суток назад, не радовал. На предстоящем балу мне нужно было выбрать себе жениха. Иначе отец грозился сослать меня в дальнее имение, Уотерхолл, «за неповиновение родительской воле», как он выразился. Я тогда немного вспылила и предложила отправить меня в Уотерхолл уже сейчас, без лишних танцев на балу. Отец назвал меня непокорной девчонкой и запретил выходить из дома без сопровождения.
Я никуда и не стремилась. Столицу, носившую гордое название Партанарат, город великих императоров, я не знал, заблудиться не желала. А потому все свое свободное время я поводила в четырех стенах, как и подобает послушной дочери.