Но я пришла сюда, чтобы разобраться с творящейся несправедливостью, а не признавать силу самого могущественного зельева Унглии, который решил обосноваться в Эдельвейсе, а не в столице. Там-то его талант оценили бы по достоинству, и он бы купался в славе, деньгах и девушках, готовых терпеть упрямых и вредных ослов. Но нет! Ему приспичило мозолить глаза своим великолепием и талантом в нашем заштатном городе.
– Я уже говорила, и ни раз, что моей вины в том инциденте нет, – ответила сэру Олдману, разворачиваясь к нему лицом.
Стоило неимоверных усилий, чтобы смотреть прямо в глаза недовольного мужчины и не растаять от его красоты.
Сэр Гидеон Олдман смог очаровать всех женщин Эдельвейса, они, собственно, и стали его первыми клиентами, что привело к бешеной популярности одного из продуктов зельевара – любовное зелье.
Любовное зелье, созданное Гидеоном Олдманом, обещало обретение любви и беспрепятственное получение благословения брака. Что не могло не заинтересовать всех страждущих выскочить замуж.
Я же две недели назад впервые рискнула заглянуть в лавку зельевара не для покупки любовного зелья. Нет. Меня интересовало совершенно другое. Но теперь... Когда все в Эдельвейс надышались парами любовного зелья, вырвавшегося в первый мой приход из лавки Олдмана, а я осталась не в удел, готова согласиться и на пузырёк сладкого обмана, лишь бы не остаться последней незамужней женщиной во всём городе.
Меня и так зовут бедовой за глаза из-за того, что притягиваю несчастья, так ещё и старой девой начнут кликать... Нет, этого я точно не переживу!
– Сэр Олдман, – процедила сквозь зубы, мысленно крепко держась за причину своего визита.
– Да, леди Фриман, – холодно и с безразличием на лице произнёс мужчина, взмахнув пушистыми ресницами.
– Как это понимать?
– Не могли бы вы конкретизировать свой вопрос, если хотите услышать точный ответ, а не первое пришедшее мне в голову. – Он пронизывал меня насквозь своим ледяным взором. Карие глаза зельевара походили на комья сырой земли: поблёскивали в свете светильников и затягивали в холодные недра, обездвиживая и выдавливая последний глоток воздуха из лёгких.
Но если не вглядываться в глубину его глаз, то можно было потерять голову и начать нести всякий бред, ненавязчиво и игриво подводя к главному вопросу: «Не составите ли вы мне компанию во время обеда или, быть может, договоримся встретиться на светском балу? Запишу на вас два... Нет, три танца!»