Слушая ее пламенную речь, я стояла и молча внимала новой информации. Да, такой ликбез точно не повредит.
Как назло, Раула замолчала. И обе мои соседки-красотки вновь уставились на меня в ожидании ответа, внимательно так, не отрываясь от моего лица своими изумленными глазками.
Невольно вздохнула и решила оправдываться:
— Этот недуг со мной с самого рождения, о, пылающие. Увы, мне неведомо, что же тогда произошло.
Да, вежливость — теперь мое второе «я». Маман, настоящая, земная, была бы в восторге. Папахен, тем более. Помнится, он даже порывался пару раз помыть мне рот с мылом, буквально! Подумаешь, принял услышанную пословицу, как рецепт от «недуга».
— Ой, — снова выразилась я, когда невольно вспомнила об отце и неласковых с ним отношениях.
— Слушай, ведь это точно ненормально. Может быть, ты у матушки своей спросишь? А если не хочешь к ней, загляни к Ан'Куэну, нашему костоправу. Хотя лучше к нему, чем к главной Дрейкон. — С этими словами Сиера поднялась с кровати. Щеки соседки покраснели, когда она еле слышно добавила: — Ты только, если пойдешь к нему, возьми меня с собой, ладно?
— Увы, — произнес мой рот, вместо категорического отказа, — я не планирую посещать сегодня ни матушку, ни этого прекрасного дракона.
И вот сейчас я еле сдержалась от того, чтобы снова не ойкнуть. Промолчала. Молодец. Определенно, надо выдать себе медаль.
— Хорошо, — грустно бросила Сиера. Секунда на разглядывание моей невозмутимой мины на лице, и она развернулась к Рауле. Видимо, поверила. — А насчет несвежего платья есть одно действенное заклинание очищения одежды, хочешь научу?
— О, конечно! — воскликнула вторая драконица.
И эта парочка принялась самозабвенно выбирать развешанные на трех стульях несвежие платья Эн’Раулы Хоркин.
Я тем временем подошла к своему шкафу и стала разглядывать мрачные наряды, столь любезно предоставленные моей новой матерью. В первую очередь взгляд зацепился за черное бархатное платье, лоснящееся под лучами солнышка, заглянувшего к нам в комнату сквозь высокие сводчатые окна.
Эх, воспоминания нахлынули волной…
Когда в детстве я выбиралась из Бруклина, в котором, собственно, и родилась, всегда первым делом посещала улицу газетчиков — Таймс-сквер, а следующим пунктом был он и только он — Центральный парк и высотки его окружающие.