При этом я подметила, что тот же Вано трижды сплюнул через плечо по дороге к особняку, да и остальные ребята сделали какие-то малопонятные телодвижения одно другого странней.
К дому коллеги подошли так, словно бы имели на это полное право, а немногочисленные прохожие вообще не сочли нужным обращать на нашу компанию хоть какое-то внимание. Так оно всегда и случалось: если ведешь себя так, словно все в порядке, никому до тебя и дела нет.
Внутри здание, разумеется, выглядело печально. Да и не только выглядело – пахло пылью, сыростью и, кажется, плесенью. Неудивительно, учитывая, какой в нашем городе климат.
Но место казалось не просто заброшенным, эти стены вообще очень давно никто не тревожил. Почему-то даже бомжи брезговали.
– Зачем мы сюда пришли? – спросила я почему-то дрожащим шепотом.
Вдруг подумалось, что сама контора, где я теперь работаю, выглядела до крайности странно, никто не знал, куда и зачем я сегодня пошла, а если меня убьют и бросят тут, найдут тело очень и очень нескоро…
– Убраться, – отозвался безразлично Герыч. – В доме нечисто.
В особняке действительно царил форменный бардак, разруха и запустение, а у нас же не было ни оборудования, ни, по крайней мере, швабр и ведер. Однако интуиция подсказывала, что вряд ли придется бороться с пылью и паутиной.
– Нам на лестницу, парни, – скомандовал Фил, а потом спешно исправил: – Парни и девушка.
Тут же стало неловко. Как будто мой пол делал меня какой-то особенной, черт его разберет, в плохом или хорошем смысле.
– Лекса предпоследней, замыкает Герыч. Глядите в оба.
Очень хотелось спросить, куда именно следует смотреть, но чтобы не выставить себя совсем уж законченной идиоткой, я прикусила язык и просто начала разглядывать все, что окружало нас – обшарпанные стены, местами покрытые неумелыми граффити, остатки истертого паркета, обломки мебели. Вроде бы здесь не наблюдалось ничего необычного, все, как и положено в заброшенных строениях, однако, меня никто бы не мог назвать специалистом в этом вопросе.
Как оказалось, Фила интересовала не парадная лестница, а черная, которую использовали когда-то слуги. В домах состоятельных людей всегда имелись те места, которые не предназначались для хозяйских глаз, и те вещи, которые следовало прятать.
И вот на черной лестнице стало по-настоящему не по себе. Во-первых из-за того, что на ней было темно хоть глаз выколи, куда темней, чем можно было ожидать, а, во-вторых, когда я посмотрела вниз, показалось, что там еще как минимум пара пролетов.