Пленницу грубо толкнули в спину, заставляя встать посреди гридницы. Оступившись, девица удержалась на ногах, лишь одарила неучтивца презрительным взглядом из-под черных ресниц. Конец длинной косы змеей захлестнул бедра, зацепился за серебряные монетки в расшитом узорами поясе.
У Ренна вдруг все чешуйки на теле встали дыбом. Звериное, дикое, запретное – все, что он так тщательно загонял глубоко внутрь силой человеческого разума, все его первородное нутро потянулось к дочери воеводы. В ней текла толика крови оборотня! Пусть очень малая толика, пусть странным образом подавленная, приглушенная, и все же «иная» кровь. Жнец бы, возможно, и не учуял, но внутренний зверь Ренна, встрепенувшийся и хищно раздувший ноздри, ошибиться не мог.
Ренн с удивлением перевел взгляд на воеводу – тот был чистокровным человеком. Неужто нарушил заповедь Великого Пожинателя и взял в жены «нечистую»?..
С тревогой разглядывая девицу, Ренн помимо воли залюбовался ею. Молва не врала: девка отличалась дивной красотой. Синие, как у отца, глаза с поволокой, густые черные ресницы, собольи брови вразлет. Породистый нос с крошечным намеком на горбинку явственно доказывал родство с воеводой, а вот мягкие губы с нежным контуром наверняка от матери взяла. Ренн не знал еще вкуса девичьих поцелуев, но по телу вдруг пронеслась сладкая истома: боги, без сомнения, создали эти губы ни для чего иного, как для любовной услады.
Правда, сейчас они сердито сжимались, в уголках рта залегли жесткие складки. Черная косища толщиной с коромысло свесилась через грудь, доставая до колен; лента, видать, потерялась: конец косы растрепался, распушился метелкой, путался в концах широкого узорчатого пояса поверх охотничьей накидки. Ренн поймал себя на том, что хотел бы прикоснуться к этой роскошной косе, провести по мягкому шелку ладонью, погрузить в распущенные волосы пылающее огнем лицо...
Девица дернула плечами, гордо повела головой, и косища переметнулась за спину; синеватый всполох пробежал по черным, как смоль, волосам, на шее блеснули кровавые бусины, на висках зазвенели серебряные монетки.
Ренн с трудом перевел дух, глядя на этакую красоту.
– Хороша девка, – восхищенно произнес князь, нарушив воцарившуюся тишину. Подошел к воеводиной дочке вплотную, приподнял ее лицо за подбородок, повертел в стороны, ощупал шею, плечо, по-хозяйски запустил пятерню за отворот кожаной накидки.