Когда, направляясь к следующему кусту, садовник проходил мимо нее очередной раз, она почему-то чуть раздвинула ноги под его взглядом, а вернее, они сами раздвинулись. Ей было ясно, куда он смотрит, кося глаза, но она об этом даже не думала, ее тело уже не подчинялось разуму, с ней произошла какая-то метаморфоза.
Ее промежность открылась взору, половые губы уже набухли, а бугорок клитора вырос в размерах, все это было теперь напоказ, и там, наверное, даже блеснула влага возбуждения, потому что она была уже мокрая. По крайней мере, садовник это почувствовал. Или почувствовал, или не выдержал этих дразнилок, но он остановился совсем рядом и стал открыто смотреть ей между ног. Видно было, что его штаны трещат.
И вид дикости этого мужского возбуждения окончательно снес ей крышу. Книжка выпала у нее из руки, и она откинулась на шезлонге, ничего не говоря, и только еще сильнее раздвинув ноги. Стало ясно, что она предлагает себя, ясно без всяких слов.
– Да тут есть еще один газончик, за которым нужно поухаживать! Явно нужно, – почувствовал ее вожделение осмелевший теперь садовник и, встав на колени, поцеловал пушок лобка. – И еще одна милая грядочка, которую надо вспахать, – расстегнул он свою ширинку…
Когда муж вернулся с рыбалки, она уже отошла от того порева. Именно порева, садовник оказался лихим малым, она как почувствовала его потенциал. Да и ей самой вдруг вставило так, что она не больно-то отличалась от него в активности, видно изголодалась тогда совсем.
Ивану после ужина с вином тоже тогда досталось ее любви, но первый шаг был ею в ту субботу сделан, ведь до этого она не изменяла ему. Конечно, изменой такое можно было считать условно, женское баловство и только, да и глупо в двадцать первом веке расценивать подобные забавы всерьез.