На улице царит настоящая новогодняя погода: ветра нет, медленно падающие снежинки оседают на не покрытой капюшоном голове. Оглянувшись, нет ли кого рядом, Наташа закружилась, забыв, что на ней сапожки на высоком каблуке. И поплатилась: каблук вдруг поехал, скользя на свежем снегу, и как она только не размахивала руками, пытаясь удержаться на ногах, всё равно свалилась на обледеневшую дорожку, больно ударившись коленкой.
– Чёрт побери! – потирая ушибленное место, раздосадовалась она.
Настроение испортилось, и, жалея, скорее, колготки, нежели ободранную ногу, Наташа заковыляла домой, то и дело т постоянно оступаясь на скользкой тропинке.
– Вот, блин, ещё одна сучка ищет на свой зад приключений… – Макс ехал по вечернему шоссе и заметил шатающуюся женщину.
Ненависть, которую он испытывал к собственной жене, рано или поздно должна была вылиться на кого-то. Он переключил скорость, пытаясь успокоиться, но перед ним вновь вставало её синее лицо в морге, искажённое страхом. Максим вновь взглянул на хорошо одетую женщину – она, раскинув руки, опасно балансировала рядом с дорогой. Тогда он резко нажал на клаксон, и девушка, вздрогнув от неожиданно громкого звука, съехала на каблуках с обочины прямо под колёса приближающейся машины.
Он успел затормозить лишь потому, что ехал медленно. Накопленная за последние месяцы злость нашла выход. Максим выскочил из машины и, схватив обеими руками испуганную незнакомку за капюшон, начал трясти её, цедя сквозь зубы:
– Дрянь, дрянь, дрянь.
ГЛАВА 7
Ослеплённая светом фар, Наташа не сразу увидела мужчину, вышедшего из машины. Она хотела сказать ему, что с ней всё в порядке, но вместо того, чтобы помочь ей подняться, он схватил её за капюшон и начал грубо трясти, выкрикивая одно слово – «дрянь».
Девушка попыталась отстраниться, но руки скользили по подтаявшему снегу, и она никак не могла найти опору. Боясь, что этот псих ударит её, Наташа прикрыла лицо мокрой от снега ладонью, и, что удивительно, этот жест остановил его. Он как-то сник, широкие плечи безвольно опустились.
Макс, отпустив девушку, сел в машину. Гнева не было – только пустота внутри, от которой стало зябко. Передёрнув плечами, он медленно тронул автомобиль, наблюдая за продолжавшей сидеть на дороге женщиной. Не освещённая фарами, она казалась бесформенной кучей.