– Мне повторять дважды? – высокомерно приподняла бровь дама, делая шаг в сторону звезды романсов.
– Да не извольте бес-с-покоиться! – трусливо прошипела звезда, суетливым жестом приподнимая над головой шляпу и бросая на слегка застрявшего в воспоминаниях капитана довольно-таки злобный взгляд, а в салон «Патриота» – откровенно вожделеющий. – Всем ореву-а-ар! Смотрите, не пожалейте. Мир-то тесен…
Последняя фраза относилась к полицейским, а явно не к даме из «Лексуса». Чернокудрый певец шарахнулся от неё, как чёрт от ладана, и даже крутанулся на месте, дабы на него не упала тень миниатюрной леди, порождённая светом дорогих ажурных фонарей зажиточного района.
Не успели участники сцены отреагировать на грубые слова, как звезда шустро прыгнула в такси, напоследок тряхнув норковой накидкой в руках так, что… она просто исчезла в воздухе. Неизвестно, заметил ли это таксист, а вот остальные… Толокушкин решил, что ему в сумерках померещилось. Девушка, укрытая термоодеялом и бушлатом, держала в тонких пальчиках кружку с чаем, но так и не решалась пригубить напиток. Хоть зубами стучать перестала, но вокруг себя по-прежнему не замечала ничего. Капитан вяло подумал, что надо бы удивиться манипуляциям звезды романсов, да чутьё подсказало ему, что там, где появляется леди из «Лексуса», возможно и не такое. Потому что путь её пересекается с самыми странными и непонятными стороннему наблюдателю вещами и явлениями.
Документиков командир экипажа ППС у леди не попросил. Он их видел чуть больше года назад – при обстоятельствах, связанных с правонарушением вот тут, в Полтиннике, как раз рядом с особнячком в квартале по другую сторону от парка. Полицейский не забыл, как зовут хозяйку. Необычные имена и фамилии вообще хорошо ему запоминались, а тут и повод имелся.
Изольда Марковна Гетте.
Имя ей очень шло. Оно ассоциировалось с холодом и блестящими режущими гранями льда. Оно даже намекало на характер – такой наскоком не растопишь, тут нужен атомный ледокол.
Сейчас дама твёрдой походкой подошла к «Патриоту» – легко, словно бы напрочь выкинула из памяти нахальную звезду романсов. Не приходилось сомневаться – в светло-зелёных, с тонким золотым ободком по краю радужки, глазах, мелькнула тень узнавания. Тронутые бесцветным блеском губы сложились в едва заметную улыбку: