Фонтанная площадь радовала чистотой. Зевак приказано пускать после десяти часов и стража бдительно следила, чтобы жители замка не слонялись без дела.
Возле фонтана с сияющими на солнце разноцветными мраморными эхирами появились четыре бронзовых столбика – место для стоянки дракона.
Быстро позавтракав, я отправился в обсерваторию на Высокой башне. Небольшое помещение я оборудовал хорошим магнифером и подзорной трубой. Мы с Менфордом часто наблюдали днем за миграцией птиц, а ночью – в хорошую ясную погоду – рассматривали созвездия. А сейчас я следил за прибытием гостей.
По дороге к замку вереницей тянулись кареты и повозки. Тем, у кого были пропуска, разрешалось проехать по мосту и поставить карету на стоянку.
Остальные расположились вдоль берега реки Альпинки, образовав настоящий лагерь. Расторопные торговцы разносили на лотках горячие пирожки, ремесленники мастерили фигурки дракона, которые матери тут же разбирали для капризничающих детей.
Гостей собралось уже довольно много. Все башни, мостики и переходы заняли жители замка, желающие посмотреть прибытие Всадницы и дракона. Владельцы домов, из которых можно было увидеть Фонтанную площадь, предприимчиво сдавали приезжим места у окон, а знать торчала на балконах, вырядившись в лучшие одежды.
Постепенно под бдительным надзором стражи площадь стала заполняться зеваками. Я заметил в толпе старосту Граппы Авенира с женой Августой и сыном Аверьяном, госпожу Эннару, крепко держащую под руку мужа-почтмейстера, старосту деревни Озерки, госпожу Верису, которая последние несколько дней шила наряды дамам, а теперь массировала руки, устало прислонившись к стене.
Пришел и важно встал впереди всех маг Осгод Хеймид с учеником. Колдун по случаю праздника имел парадный вид: черная мантия с серебряной вышивкой, остроконечная шляпа, трость, сияющий астрофиллит на цепи. На лице мага красовалась седая борода, вырастающая, видимо, в процессе надевания праздничного наряда, а после праздника бесследно пропадающая.
Я задумался, не обратиться ли мне к нему, чтобы посоветоваться о снятии метки Туилиндо, но отмел эту мысль. Способности Осгода Хеймида я хорошо знал. Когда-то маг обладал выдающимися умениями, но за десятки лет сытой и ленивой жизни в Растаде его мастерство подтаяло.
Появление поэта Турберта Гринхилла отвлекло меня от дум о магах, и я вместе со всей толпой смеялся над недотепой, размахивающим руками и декламирующим поэму. Поэт, как обычно, ничего вокруг не видел, налетал на стены и бордюры, то и дело терял шляпу и рассеяно смотрел на добрых эльмов, вручающих ему упавший головной убор. Единственное, что он никогда не терял – это свитки со своими виршами и старую лютню. Вот и сейчас у него на шее болтался свиток новой поэмы или баллады, а на спине в потрепанном футляре висел инструмент.