ГЛАВА 1. Москва-Аркудиново
И зачем я только сюда приехал? Вокруг происходит что-то решительно непонятное, и ещё эта жара... Хотя, справедливости ради надо сказать, в плане жары в Москве было не лучше. Даже и хуже. В квартире без кондиционера невозможно находиться. Окна-то у меня на юг выходят... На улице буквально плавился асфальт, жухли и осыпались листья тополей. И даже ночь не приносила облегчения, ничуть не становилось прохладнее, сон не шёл, до утра я вертелся на пропотевших простынях. Середина июля, второй месяц дождя нет, что же дальше-то будет?
Писать было невозможно. Работать - тоже. Я смалодушничал, взял отпуск и уехал в Аркудиново.
Я не был в посёлке больше десяти лет. Собственно, я не был здесь с тех самых пор, как похоронил на маленьком аркудиновском кладбище свою тётку. Тётушка, за неимением родных детей, оставила мне двухкомнатную квартиру со всеми удобствами в кирпичной пятиэтажке. После похорон я заехал в районный центр, оформил на себя коммунальные платёжки, договорился, чтобы их присылали мне по электронной почте, оставил запасные ключи старой тётиной подруге-соседке и надолго покинул край, в котором родились мой отец и его сестра...
Сперва я полагал, что буду наезжать сюда летом на отдых. Но вышло так, что вскоре после смерти тётушки, моя жизнь тоже некоторым образом покатилась под откос. Я потерял работу, развёлся с женой, начал немного выпивать... Мне стало вовсе не до летних отдыхов. Через посредство соседки я сдал бывшую тётушкину квартиру внаём, чтобы избавиться от ежемесячных счетов и получить хотя бы мизерный доход...
Немного выпивать, сказал я? Будем честны хотя бы сами с собой, а? Я уходил в мощные запои, и единственным, что отличало меня от уличных забулдыг, было то, что я всё-таки старался содержать в относительном порядке себя и своё жилище...
Но мои друзья отвернулись от меня почти все. Хотя, чего там, это были в основном друзья бывшей жены - "друзья семьи", так сказать. Никто из них не одобрял моих литературных экзерсисов, все они были более или менее успешными прагматиками: торговцами, экономистами, банковскими служащими. А я был вечным мечтателем-неудачником. Слабый успех моих ранних мистических рассказов заставил меня возгордиться и поверить, что я небесталанный писатель. Увы! Остальные мои произведения оказались никому не нужны - ни в печатном, ни в электронном виде. При этом я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что вдохновение моё постепенно уходит куда-то, улетучивается, как тёплый воздух из шара-монгольфьера, и тексты становятся всё хуже. Ещё более удручающим было то, что, несмотря на явную деградацию моего творчества, я брался за всё более серьёзные темы, пытался в своих книгах морализировать, исследовать сходства и различия религий, магические верования древних народов: индейцев Мезоамерики, кёльтов, германцев, славян... Стыдно и вспомнить. Во многом именно творческие неудачи толкнули меня к алкоголю, как к средству забыться и на время впасть в иллюзии...