Наши молодцы. Вытащили профессора и быстро его разговорили. Хоть и спросонья, но он начал:
- У нас было все, а когда становилось все хуже, на первое место выдвинулась власть. Она давала пищу, рабов, да, сразу появились и они. И за десятки лет мы ухитрились разрушить то, что создавали сотни, а может и тысячи лет. Половина людей решила уйти из разрушающихся городов, но оставшиеся не дали им ничего, только рваную и, говорят, даже зараженную одежду. И ушедшие начали вымирать. Они не были приспособлены к природным условиям. А потом их начали уничтожать. … Если вы были на охоте, то знаете, какой азарт охватывает людей. И им нисколько не жалко загоняемых животных. А если на месте животных - люди? Такой же азарт? Так и получилось. Я не могу дать вам точную хронологию событий. Но все это было очень, и даже очень, давно. И никто и не заметил, как пойманных или убитых людей стали употреблять в пищу. А потом началось что-то и страшное, и странное. Люди даже про болезнь забыли. А она и вправду, как будто исчезла, или затаилась.
Лучше отдохните, профессор. И волноваться столько нельзя, да и говорить в таком возрасте нужно поменьше. А мы подождем. Нет, не хочет:
- Люди побогаче стали прятаться в отдельных крепостях и замках. Кто победнее, стал жить вооруженными бандами, а иногда коммунами. Разница маленькая. Все понемногу занимались грабежом, охраной своей территории и добычей пищи. Это задача стала самой важной. И для бедных, и для богатых. Но незаметно стали деградировать и те, и другие. Получилось разорванное целое. И везде страх. Нет, пока еще используются старые достижения, только они становятся все более и более убогими. Я даже не могу сказать, сохранились ли люди в развалинах других городов. Ах, вас интересует эта крепость. Но там ведь нет людей. Там давно уже только одни роботы. Хорошо, что они не нацелены на уничтожение всего живого, а иначе мы бы с вами не разговаривали. Но они не подпустят вас к себе. Да и никого другого тоже.
Вот так. Нельзя лезть на рожон, не получив нужную информацию. И освоение планеты нужно было вести с городов и остающихся людей. Тогда, возможно, не было бы столько жертв. Впрочем, у истории нет сослагательного наклонения. Это не мои слова - я в парке слышал от одного мужичка интеллигентного вида в очках. А профессор повторялся. Он мог снова и снова говорить о деградации, пока не ударил себя рукой по лбу: