«И это – только Европа, меньше половины пути. Что же будет ближе к Бразилии? Совсем разворотит душу?»
И вот над океаном он почувствовал, как эта нить вырывает ему сердце. Марат понял, что привязан к Яне так сильно, что готов выдержать любую боль, только бы не потерять эту тонкую прочную паутинку. Казалось, что она натянулась до последней возможности! Вот-вот лопнет! Его чуть не выгнуло… А потом тихо, медленно отпустило. И получился первый вдох, и второй, и третий. Нет, эта связь не разорвалась, она повисла растянутой веревочкой. Даже наоборот, он понял, что Яна навсегда в его сердце. Только теперь чувствовал, как медленно оно бьется, словно ему не надо больше спешить. То ли от пережитых обжигающих ощущений, то ли от общей усталости, снова уснул.
Полет подходил к концу и прошел нормально: недовольных пассажиров не было, плачущих детей и шикающих на них родителей тоже. Стюард объявил о погоде в Куритибе.
«Хорошо, что тепло и без дождя. Хотя здесь эти месяцы обычно, как в Москве поздняя осень. Почти сутки в пути. Мюнхен, Лиссабон, Рио, Куритиба. Черт, надо бы еще похуже маршрут, да уже некуда, – слегка ворчал сам на себя, выходя в зал ожидания международного аэропорта, – и еще до побережья около сотни километров. Хорошо, что выспался в самом начале. Но как же ноет все тело».
Он высматривал в толпе встречающих рыжую макушку родственника Максима Сергеева, владельца эко-парка, которого Марат знал исключительно по вопросам бизнеса. Когда Сергеев обратился за консультацией в проведении «светских раутов», выяснилось, что он хороший знакомый Мартина еще с армейских времен. Потом речь зашла об отдыхе Максима, который возник у него совершенно спонтанно из-за каких-то личных проблем, затем свадьба брата, где Марату предложили помощь в организации отпуска в Бразилии. Вот по такой длинной цепочке он и оказался в этом аэропорту. Кстати, Сергеев предупредил, что его ждет незабываемый сюрприз.
Вдруг над толпой взметнулся плакат с огненно-красными буквами, сложенными в слово «МАРАТ». Обладатель имени двинулся в том направлении и даже позволил себе некое подобие улыбки на лице, решив, что незачем пугать незнакомого человека своим мерзким настроением. Но когда увидел того, кто держал плакат, его одолели сомнения, как будто что-то из прошлого кольнуло память. А невысокий кругленький мужчина улыбался во все свои тридцать два белоснежных зуба.