«Мама, это я. Тетя Галя ушла нам за соком, а телефон у нее на зарядке. Если тебе интересно мое мнение, подари мне графический планшет. Бумага — это прошлый век, а мне бы хотелось шагать в ногу со временем! Да и рисовать эскизы будет удобнее…»
«Эскизы…» — только и успела подумать я и невольно сглотнула. Вот уж действительно, гены не пропьешь!
«Аннушка, извини, не думала, что он возьмет мой телефон, вот кто-то сейчас получит!» — прилетело сообщение от Галки.
«Все нормально, Альбертик прав. Надо было просто спросить у него. Скажи, что будет ему планшет.»
Я закинула телефон в сумку и с преогромным удовольствием покинула магазин.
— Черт! — села в машину и стукнула по рулю, заставив гудок сдавленно крякнуть.
Генрих Шнайдер… Моя ошибка, умопомрачение, человек, отравивший жизнь и одиннадцать лет назад превративший ее в кошмар.
Мне было шестнадцать, когда сбежав со школы и дописав два лишних года в анкете, я пошла участвовать в кастинге. Так начались пятнадцать лет любви к тому, кто никогда не ответит мне взаимностью.
В тот день нас переодели в купальники и выпустили на сцену захудалого ДКП, дефилировать перед почетным жюри. Я улыбалась, представляя себе, что сцену освещает не старенький прожектор, а слепящий свет софитов, что зал полон народу и все рукоплещут маленькой, наивной девочке, решившей покорить этот мир.
Немецкое модельное агентство «Stella» уже успело прославиться по всей стране и я действительно надеялась выбраться из нищеты, проложив себе путь в мире моды. Фигура позволяла это и я упорно листала библиотечный интернет, выискивая хотя бы крошечный шанс для себя.
Как раз там, на кастинге, я впервые увидела его. Генрих был директором, а заодно и хозяином агентства. Именно он настоял, чтобы девчонка, не прошедшая отбор, участвовала дальше.
— У этой девушки есть будущее, — заверил он жюри на чистом русском и добавил, подняв палец вверх: — Возражения не принимаются!
Затем пролетели добрых четыре года усердной работы. Фотосессии, показы, съемки… Мама упорно твердила, что я — продажная девка и уж никак, кроме постели, не смогла бы пробиться, я беззаботно отмахивалась и глаза горели не хуже, чем самые яркие софиты.
Но однажды все изменилось. Мы вернулись из Парижа после очередного показа и я совершила большую ошибку, правда о ней никогда не жалела.