Янтарный господин - страница 4

Шрифт
Интервал



Не чувствуя под собой ног от усталости, я забралась на узкую койку и свернулась клубком. Низ живота все еще ныл, а на подбородке и бедрах остались красные следы там, где ко мне прикасался язык Серого слуги. Я зажала между ног цветастое лоскутное одеяло, спрятала лицо в сгибе локтя — и только тогда уснула.
К вечеру пришли женские недомогания, и, обнаружив на одеяле кровь, я позорно разревелась от облегчения.
Она означала, что в запасе у меня оставался еще один год — до следующей встречи с Серым слугой.

{Прим. авт.: момент — средневековая единица измерения времени, равная примерно полутора минутам. Это потом все что-то торопиться начали.}

ГЛАВА 1

С чужим веретеном было неудобно: оно оказалось длиннее и тяжелее, чем я привыкла. Шерсть колола пальцы, словно пыталась защитить хозяина, но потом все же скручивалась в толстоватую, неровную нить. Ни на что толковое она не годилась, но, справедливости ради, прясть, сидя полуголой на собственном палаче, мне еще не приходилось.
Нить выходила черной как смоль, а мужское тело подо мной едва ощутимо холодело. Когда в волосах палача показался первый седой волос, я остановилась и разочарованно покачала головой. Клубочек получился совсем маленький — едва ли с ноготь! — но продолжать было нельзя.
Один седой волос никого не удивит: палач, конечно, совсем не стар, но и к безусым юнцам его не причислить, а тут — переезд за тридевять земель и сбежавшая заключенная в первые же дни его службы у нового господина! Кто бы не поседел? А вот если мужчина состарится за одну ночь, меня снова разыщут — и бросят в темницу уже отнюдь не за кражу.
Впрочем, я все же отяготила свое обвинение и так и ускользнула на волю в чужой рубахе.
Стоило бы отяготить его еще хотя бы на чье-нибудь платье, башмаки и чепец, но город уже просыпался, и я не стала рисковать, торопясь покинуть кольцо его стен.
Поначалу холод чувствовался так остро, что было совсем невмоготу: он пробирался под длинную рубаху, как бы я ни старалась укутаться плотнее, хватал за босые ноги, протискиваясь под кожу и таясь в каждой капельке грязной воды из осенних луж. Поутру они порой уже подергивались корочкой льда, и я старалась обходить их стороной, но из-за спешки все же пару раз наступила — и теперь не могла понять, порезалась или нет. Ноги потеряли чувствительность первыми. С каждым выдохом изо рта вылетал клуб пара, и безжалостное новемское* утро вытягивало из него все тепло, взамен швыряя в лицо мелкие холодные капли — и лицо онемело вторым. Но останавливаться и переводить дух я не рисковала, пока среди черных стволов деревьев не показалась большая землянка с мшистой крышей.