Мица с трудом оторвала взгляд от мерзкого зрелища и перевела его на красивое кухонное зеркало: изнутри, прижавшись растопыренными ладонями к стеклу и прильнув к нему лицом так, что расплющило нос, на нее смотрела она сама.
– Не слушай ее, лучше выпусти меня, – позвало отражение, возя улыбающимися губами по стеклу. – Ты же видишь, она тебя обманула. Ее нет.
И тут Мице все стало ясно.
Она проснулась в холодном поту и буквально скатилась с кровати, чтобы кошмар не затащил ее обратно в себя, транслируя в голове свои безумные кинофильмы. Спотыкаясь на ровном месте, еще до конца не проснувшись, она добралась до выключателя и ударила по нему рукой. Комнату залил неприветливый холодный свет. Как в операционной, – пришло в голову. Каждый раз включая вечером эту люстру, она думала, что завтра обязательно купит лампочки теплого желтого цвета вместо этого амбулаторного белого, но утром при свете дня забывала.
Однако яркий бесстрастный свет разогнал ночных призраков, и от сновидения почти ничего не осталось. Ничего – кроме страшной догадки: а что, если Стелла и правда очередной призрак, решивший использовать дружбу Мицы как связь с миром живых? Такое уже было. Видимо, она обладает чем-то таким, что позволяет ей балансировать между живыми и мертвыми, и последние цепляются за нее, как утопающие за соломинку. Магда никогда не хотела причинить ей зло, она просто была страшно – смертельно – одинока после своей гибели. Что же случилось со Стеллой?
Сна уже не осталось ни в одном глазу. Мица отправилась на кухню и с тоской взглянула на часы. Те показывали четыре тридцать утра. «Ну, кто-то в это время встает на работу», – попыталась утешить себя девушка, решив больше не ложиться, хотя сегодня был выходной. Мало ли, вдруг тот сон еще бродит где-то поблизости, и стоит только ей заснуть, как она снова провалится в его бездонную яму. Мица сунула чашку в кофеварку и призадумалась под ее мерное гудение.
То-то же эта Стелла так легко принялась рассказывать почти совсем незнакомому человеку о сверхъестественном, нимало не заботясь о впечатлении, которое могла произвести. Ведь мало кто стал так бы увлеченно слушать ее, как Мица. Вернее, слушать, может быть, и стали, только реакция была потом совершенно иная, ведь ее россказни звучали как бред сумасшедшего. Но ее это не волновало, она как ни в чем ни бывало вещала о свойствах старинных зеркал, поучала Мицу, что ей делать со своим жутким предметом интерьера, и делилась про паранойю и ночные кошмары. Так же, как когда-то Магда.