Мне стало не по себе, но здесь так принято, здесь такой ритуал: развести в глубокой яме костер, сжечь человека и только пепел и несгоревшие останки закопать. Никаких гробов, никакой скорби. Нет, у нас православный ритуал намного лучше, человечнее. Нужно будет потом здесь что-то подобное нашему погребению ввести.
Я подошел к человеку в богато украшенной рясе, местному митрополиту Кириллу, и задал вопрос, интересовавший многих в моем родном мире:
– Отчего люди, созданные по образу и подобию Божьему, так злы и не знают жалости? Почему убивают друг друга, истязают пленных?
– Потому что грех и гордыня наполнили их сердца, – ответил, тяжело вздохнув, Кирилл.
– Но, если Бог ненавидит грех, то почему он допускает его? – и этот вопрос я позаимствовал в родном мире.
Митрополит елейным тоном ответил:
– Тайна сия не подвластна людям!
Я улыбнулся:
– Это то же самое, что сказать: «Не знаю!»
Митрополит, стараясь не показать раздражение, спросил меня:
– А какое мнение по этому поводу у вашей светлости? Вы же посланник богов?
«Здесь такие же священники, как и у нас», – подумал я и ответил так:
– Думаю, грех и зло были изначально созданы Всевышним, чтобы люди не слишком наглели и жирели.
Кирилл спокойно сказал:
– Грех не от Бога.
Точно так говорят и в моем родном мире. Как все похоже!
Глава 25.
Войско Лавра оказалось полностью уничтожено, а освободительная армия получила очередное подкрепление. Режим Нитупа был обречен, но для этого следовало продолжить боевые действия. Останавливаться на достигнутом нельзя: нужно ковать железо, пока горячо.
Я по-прежнему стремился реализовывать Суворовский принцип: развивать успех пока враг не оправился. На совете Александр Непомнящий выразил согласие с подобной тактикой:
– Мы будем лупить неприятеля, не давая ему передышки.
Гром согласился:
– Максимальная скорость, внезапность и ни секунды покоя!
Освободительная армия выступила в направлении Твери. Именно этот город был последним крупным городом на пути в Москву. По мере движения армии мы, как и раньше, планировали сходу брать села и мелкие города.
Все же следовало выбрать оптимальный темп. Я не слишком одобрительно относился к экспериментам Суворова. Передвигать солдат со скоростью в два-три раза быстрее, чем положено по уставу, значить – довести их до крайней степени усталости. Что пагубно может сказаться в бою. Удивительно, но Суворова ни разу не наказали за дерзость скоростного перемещения, он использовал внезапность. Однако после него подобная тактика не прижилась.