– Вы говорите, препараты… Вы имеете в виду несколько наименований? – уточнил Витя.
– Именно. Как минимум два, – ответил патологоанатом.
– А мог пациент сам перепутать дозу? К примеру, слишком много капель накапать? – вновь задал вопрос Зайцев.
– Нет. Эти препараты выпускаются только в таблетированной форме. Во флаконах сердечных средств очень мало и, если бы он был отравлен ими, я бы их запомнил и вам назвал сейчас.
– А каким образом можно предложить старику выпить горсть таблеток? Их что, насильно в него впихивали? – произнес мысли вслух Борцов.
– Тут одно из двух. Либо Светлов сам выбрал способ уйти из жизни, либо нашелся некто, кто подмешал ему в еду или маловероятно, в питье, приготовленный из его же лекарств порошок.
– Получается заранее спланированное убийство, – подытожил Григорий.
– Или самоубийство, – кивнул Стекольников.
– Почему Вы скрыли факт отравления? – прямо спросил Борцов.
– Меня попросили. Очень хорошо попросили…
– Родственники? – просто ради подтверждения и так явного спросил Витя.
– А кто же еще? Кстати, родственники дали согласие на вскрытие, а без их согласия никто бы за него не взялся. Пациент страдал множеством заболеваний, умер в пожилом возрасте у себя дома в своей постели… Вероятно, близкие люди не ожидали его смерти, говорили, что больной шел на поправку, после операции прошло целых два месяца…
– И что дальше? Вы провели экспертизу, обнаружили большую концентрацию сердечных лекарств в организме… Кому Вы сообщили об этом? – Борцов, не мигая, смотрел на Стекольникова.
– Его сыну Георгию, – пожав плечами, ответил врач.
– И Георгий Светлов дал Вам денег, чтобы Вы написали что-то вроде инфаркта? – спросил Борцов.
– Нет. Георгий развернулся и ушел. В следующий раз я его увидел уже мертвым…
– И кто же Вас отблагодарил за ложное заключение? – не давал опомниться несчастному и вспотевшему Федору Ильичу напористый Борцов.
– Как кто?! – почему-то выкрикнул Федор. – Вдова! С этим… мексиканско-сериальным именем…
– Даниэла? – удивился Витя.
– Вот-вот… она! Пришла ко мне и со слезами просила, всучив конвертик, мол, в семье горе, а тут ещё такое… начнется расследование, а прокурорам только бы осудить, они и разбираться не станут. Я, между прочим, долго отказывался! Потом, когда она ушла, заглянул в пузатый конверт, посчитал, а там почти моя годовая зарплата! – По лицу Федора Ильича никто бы не сказал, что он сожалеет. В его глазах на тот момент была убежденность, что он всё сделал правильно. Разве только немного нервничал, так это понятно.