— Отец, спасибо!
Пол Магуэно мягко улыбнулся и взглядом указал на окно. Хэл ухватился за подоконник, но тут дверь, распахнувшись от пинка, ударилась о стену. На пороге, опираясь на костыль, стоял Майло, старший брат Хэла, с хворостиной в руке. За его спиной маячила миниатюрная фигурка матери; она хватала сына за рукав, но опасалась потянуть слишком сильно и нарушить равновесие Майло.
— Ах ты погань!
Хэл успел только порадоваться, что Клод и Себастьян ушли в поле — по крайней мере, не увидят его позор.
Он попытался отскочить в сторону, но Майло, несмотря на то, что левая рука у него почти не действовала, ухитрился вытянуть его хворостиной. Хэл зашипел от боли, а удары продолжали сыпаться на него один за другим.
— Сколько... раз... повторять! — цедил Майло, тяжело дыша. На его худом, болезненно-желтом лице выделялись острые скулы и лазоревые глаза с темными подкружьями. — Прекрати свои выходки... мелкий говнюк!
Пол протянул к нему руку, пытаясь прекратить избиение.
— Май, прошу тебя...
— Что «Май»? Что «Май»?! — Майло развернулся к отцу — так воин на поле боя, отвернувшись от поверженного врага, в ярости набрасывается на следующего. Хилое тело его тряслось от злости, плечи выпирали из-под рубахи, как яичные скорлупки. — Что ты можешь? Да ничего! Вы с матерью потакаете этим придуркам, а они вот что вытворяют! Сам знаешь, что для нас значит Аганн! Что ты за отец, если не можешь детей держать в узде?!
Уголки губ Пола слегка опустились, но даже это не изменило присущее его облику выражение доброты и мягкости. Серо-зеленые глаза смотрели на удивление спокойно, черные волосы на висках удерживались двумя тонкими косичками, а на затылке были собраны в хвост.
Майло продолжал бушевать:
— Старейшины нам все выскажут как пить дать! Прошлой зимой мы бы все передохли, если бы Аганн не помог, а что теперь будет? Ты подумал об этом, жалкий пакостник?!
Последняя фраза была адресована Хэлу и сопровождалась еще одним ударом, быстрым и безжалостным. Хэл поспешно проскользнул мимо растерянных родителей и выскочил в коридор. В домике было всего три комнаты и крошечная кухня, казалось невероятным, что когда-то здесь теснились девять человек. Две старших сестры Хэла уже вышли замуж, третья уехала в город и там работала в лавке.
Заглянув на кухню, Хэл схватил первое, что увидел — подсохший кусок хлеба, — и вылетел во двор. Следы от ударов горели, точно укусы сотен насекомых, но он не слишком переживал по этому поводу. Воспоминание о перекошенном лице Аганна помогло бы вытерпеть и более суровое наказание.