- Доброе утро, ваше сиятельство, - на графа и его спутников мое преображение произвело соответствующее впечатление. Тон стал угодливым. В глазах заработали калькуляторы. – Мы хотели бы обсудить с вами переселение своих крестьян в ваши деревни.
- Вы хотели сказать, возвращение моих крестьян из ваших деревень? – уточнила я. – Я так понимаю, вы принесли деньги в уплату?
- Не совсем так, ваше сиятельство, - помялся немного граф, но под взглядами товарищей решился продолжать. – Видите ли, закон, на который вы ссылаетесь, был давно отменен…
- Правда? – совершенно искренне удивилась я. – А у меня на этот счет другие сведения. Астер! Ты нам нужен!
Несмотря на то, что призраки были заперты в отдельном крыле и прикованы к нему магией, я, хозяйка замка, имела право в любое время вызвать каждого из призраков в любую часть замка. Вот этим правом я сейчас и воспользовалась.
Следующие две секунды ничего не происходило. И мои собеседники уже начали переглядываться с триумфальным выражением на лицах… Но тут воздух в комнате значительно похолодел. И в свободном кресле появился Астер. Уж не знаю, когда он успел понять, кто и где его ждет, но он растекся по креслу, как жидкий кисель, пугая одним своим видом троих храбрецов, пришедших выяснять отношения со слабой женщиной. Они посерели, но в сидения не вжались. Видимо, пока были не так сильно испуганы.
- Если у них станет плохо с сердцем, во всем буду виновата я, - просветила я Астера. – Поэтому, пожалуйста, прими обычную форму и помоги мне.
В ответ – недовольное фырчание. Затем «кисель» превратился в уплотненного призрака.
- И что такого они тебе сказали? – уточнил он с интересом в голосе.
- Хартия императора Артониуса. Закон об оброке давно отменен.
- Правда? – совершенно натурально изумился Астер. – А может, многоуважаемые рины соизволят сообщить бедному призраку, кто и когда отменил этот закон?
«Многоуважаемые рины» молчали. Сидели серые от страха и молчали. Даже переглядываться не пытались.
- Тогда с вашего позволения я процитирую еще один закон, - явно веселился Астер. - Из той же хартии: «И если кто-то лжет и не желает признавать свою ложь, будучи пойманным на ней, то сечь его нещадно на площади главного города, пока не станет утверждать правду. А вместе с ним и тех, кто поддерживает его». Чудесный закон, не правда ли? Вы как, рины, желаете, чтобы вас высекли на площади столицы?