ГЛАВА 2
Путь был долгим. Для Оити, никогда не покидавшей родного селения, целая новая жизнь. Первая жизнь закончилась, когда она простилась со своим черным камнем-ками.
К вечеру первого дня девочка почувствовала себя разбитой, несмотря на то, что ехала в носилках, - дорога была тряской; и Оити скоро даже перестала сожалеть, что паланкин закрытый и сквозь решетчатую стенку она не может ничего видеть. Няня рядом с ней крепилась; но иногда охала, и видно было, что ей тоже несладко.
А когда Оити все-таки пожаловалась, что они едут почти вслепую, кормилица сказала:
- Это, дитятко, чтобы нас уберечь и госпожу. Чтобы никакие разбойники не соблазнились, они тут и сейчас еще в горах прячутся, как в старые времена!
Оити вздрогнула от ужаса. А потом подумала, что вряд ли разбойники позарятся на таких путников, как они... Даже в своей рыбацкой деревушке Оити понимала, какой у последних Такамацу затрапезный вид...
Отец, правда, был все еще очень представительным мужчиной. Он надел для путешествия коричневое кимоно и такие же штаны, обтягивавшие крепкие ноги; и не отказался от традиционной прически - выбритый лоб и пучок на затылке. На поясе у него был короткий меч-вакидзаси, и Оити еще помнила те дни, когда Такамацу Юки расхаживал с двумя мечами, как настоящий самурай.
Недавним указом было постановлено всем самураям разоружиться - отказаться от ношения мечей в общественных местах(8), и военные аристократы лишились своих древних сословных привилегий. Была сформирована регулярная императорская армия, вооруженная новейшим оружием западного образца.
Это привело к большим мятежам по всему Ниппону(9). В прошлом году произошло крупнейшее восстание знати в самой Сацуме, получившее название «война Сэйнан»: она продлилась много месяцев. Однако теперь в городах все смирились с волей правительства, лишь в отдаленных провинциях старинные обычаи еще жили.
Первую ночь Такамацу пришлось провести под открытым небом. Благо было тепло - середина весны. В деревне Оити не раз ночевала во дворе. Но там ей нечего было бояться...
Стоянку устроили в укромном месте. Отец спешился; когда расседлали лошадь, он съел пару холодных рисовых шариков из дорожной коробочки с припасами и растянулся прямо на траве, подложив под голову седло. Такамацу Юки гордился своими воинскими походными привычками.