Поход получался очень интересным, но все же довольно быстро школьники устали, и было решено сделать привал возле небольшого озера с питьевой водой. Все расслабились, расползлись по группкам по интересам, а Ингу, отстраненно любующуюся озером, настиг её внутренний голос, радостно провозгласив:
– Видишь, второй туннель слева? Нам нужно туда!
– Зачем? – с любопытством поинтересовалась Инга, рассматривая утопающий в темноте зев туннеля.
– Там клад! – заявило её воображение с таким апломбом и уверенностью, что Инга не удержалась и фыркнула насмешливо:
– Ага, щаз!
– Не, сто процентов клад, точно тебе говорю, – продолжило настаивать воображение.
– Все равно никуда не пойду, – прикрыв рот ладонью, Инга зевнула и вернулась к созерцанию озера. – Устала. Да и в горах нельзя от группы отделяться.
Правильно же сказала! Однако клятое воображение зудело и зудело, словно самый прилипчивый комар, и не прогнать его, не задавить. Инга уже начала сердиться и на неуёмное воображение, и на собственное неумение справиться с ним, когда что-то принялось колоть в ягодицу. Сначала показалось, что на камешек села, даже попробовала его найти и смахнуть прочь, но никакого камешка не нашлось. Более того, чем активнее Инга игнорировала свое «воображение», тем больнее кололо.
– Ну ладно, ладно! Я туда загляну – и всё! Договорились?
– Договорились, – отозвалось «воображение» настолько мерзким и довольным голосом, что Инга ощутила смутные подозрения. К тому же сразу после согласия болючий камешек исчез, и подозрения резко усилились.
Бурча про себя нелицеприятности в сторону распоясавшегося внутреннего голоса, Инга на всякий случай проверила фонарь на каске (работает, светит) и тихой сапой, вдоль стены, пробралась к тоннелю. Заглянула и поежилась. Из тоннеля тянуло холодом, и мгновенно вспоминались красочные фразы из прочитанных ужастиков. Как есть «могильный холод» и «дыхания потустороннего», только не на бумажных страницах, а в жизни.
– Я заглянула, – отрапортовала Инга, отступив на шаг от непроглядной темноты туннеля.
– Мало заглянула, – фыркнуло «воображение» с такой обидой, что невольно представлялись поджатые дрожащие губы и наполненные слезами глаза.
– Ладно, ладно, – сварливо отозвалась Инга, чуть не добавив «Только не плачь». – Иду я, иду!
И сама не заметила, как пара шагов превратились в несколько, а потом ещё парочка шагов, и ещё – а все потому, что клятое воображение постоянно отвлекало возгласами «О, посмотри, там на стене, такой интересный орнамент!», «А вон там – это разве не ставролит? Как не он? А так похож… Как думаешь, кто выбил тут крест?», «А вон там еще один крест!».