В летающую повозку были запряжены драконы. Не высшие, а обычные, ездовые, у которых не было человеческой ипостаси. Они, конечно же, не могли говорить, зато являлись идеальными питомцами, верными, преданными и готовыми поделиться магией в трудную минуту.
- Пауль. – Отец замер передо мной – важный, непоколебимый. – Вот ты и стал взрослым, мой мальчик. Верю, что впереди тебя ждет прямой путь, благословенный духами огня. Иди по нему прямо, не сворачивай, а мы будем надеяться, что все сложится так, как ты пожелаешь.
Папа коротко обнял меня. Матушка задержала в своих объятиях чуть дольше, а сестрицы зашептали на уши:
- Смотри, Пупсик, не опозорь наш род! А то мы тебя и в академии достанем.
В этом я даже не сомневался, сестрицы могут. Пообещал, что буду примерным драконом, а после, попрощавшись с близкими, сел в повозку. Кучер сказал магическое слово, и драконы взлетели вверх, отрывая повозку от земли, а меня – от близких. На мгновение стало грустно, а потом пришла радость. Наконец-то я сам смогу определять свою жизнь!
ГЛАВА 2
О юных драконах замолвите слово
Лететь предстояло действительно долго, однако внутри летающей повозки было достаточно места, чтобы не испытывать неудобств по этому поводу. Можно было даже лечь на широкий диван и поспать, а в небольшом холодильном ящике хранился запас продуктов. На пути была запланирована лишь одна крупная остановка – драконы никогда не пренебрегали спокойным ночным сном, и ночь я должен был провести в крупной гостинице, принадлежащей дальним родственникам нашей семьи. Но для драконова даже дальние родственники – свои люди, поэтому мы прекрасно знали друг друга, а родители передали подарки дядюшке Бобби и тетушке Арлин.
Видеть их мне не особо хотелось. Вся семья знала о моих проблемах со второй ипостасью. Снова начнутся расспросы, больше напоминающие допросы, приторные сочувствия и сожаления. А еще у дяди с тетей пятеро детей моего возраста и младше. Неугомонный ураган, который тебя затопчет – не заметишь. Поэтому я и не горел желанием их навещать.
Однако с родителями не поспоришь, даже если они остались далеко, за сотни взмахов крыла. Поэтому ровно в девять вечера летающая повозка круто ушла вниз, а я едва не упал с дивана и тихо выругался. Такой кульбит кого угодно обратиться заставит. Кого угодно, только не меня.