Стрельчатое окно скрипнуло, и я вжалась в кресло теснее. Из темноты появилась рука, осторожно открыла окно шире и переставила в сторону цветочный горшок, следом в щель протиснулась голова, широкие плечи, спина, и наконец целый мужчина бесшумно как кот скатился на пол и огляделся.
— Доброй ночи, господин вор, — сказала я, и мужчина подпрыгнул на месте от неожиданности.
— Тьфу ты, напугала, — пробормотал он, выпрямляясь. — Чего тут сидишь?
— А вы… чего…
Мы пристально рассматривали друг друга, и я запахнула халат плотнее. Вор оказался молодым, со спутанной копной темных волос, правильными чертами лица и светлыми даже в полумраке глазами, которые как будто слегка сияли, отражая огонь.
— Вы ищете что-то конкретное? — спросила я. — Быть может, я могу вам помочь?
— Ты не собираешься кричать? — уточнил он.
Я помотала головой.
— Впрочем, все равно никто не услышит, — нарочито беспечно сказал вор, не сводя с меня глаз. — Твой господин сейчас слишком занят молодой женой, а остальные слуги пользуются моментом и доедают угощение с праздничного стола. Тебе бы тоже не помешало.
Принял меня за прислугу? Халат, который на меня накинула сердобольная служанка, и правда выглядел не слишком роскошно. Тем временем вор прошелся по кабинету и, с хозяйским видом открыв створки шкафа, принялся в нем рыться. Насколько я заметила, мой покойный муж был тем еще барахольщиком. Его кабинет оказался набит безделушками: пепельницы, шкатулки, вазы, фарфоровые фигурки — все полки заставлены. Может, и меня Гевин Доксвелл приобрел просто потому, что цена оказалась подходящая?
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — вежливо сказала я. — Я и есть молодая жена.
Вор остановил свои поиски и обернулся. Темные брови удивленно взлетели вверх.
— Госпожа Доксвелл?
— Вроде того, — угрюмо ответила я. — Вдова. Наверное.
— Старый козел помер? — воскликнул вор и, прижав пальцы к губам, покосился на дверь.
— Так и есть, — подтвердила я, рассматривая нежданного гостя.
Молод и, пожалуй, красив. Хоть это и не важно.
— Как? — тихо выдохнул он. — От чего?
— Не знаю, — пожала я плечами и, подумав, не стала поправлять сползший халат. — Он пришел в спальню, снял штаны, упал на кровать и умер.
Взгляд мужчины метнулся к вырезу, в котором виднелось белое кружево пеньюара. Конечно, то, что я собираюсь сделать — очень неприлично, вопиюще постыдно, немыслимо, но что еще остается? Может, само провидение прислало мне возможность получить вожделенную свободу?