- Гвардейск не дыра! - обиделась девушка. - И ресторан у нас есть. “Геркулес” - сетевой ресторан, который держит ресторатор Галоянов.
- Вот и отлично! Потанцуем, выпьем винишко.
- Я не пью винишко! - воскликнула она.
- Тогда просто посидим, - настаивал я.
А в душе недоумевал: “Заноза, а не девка! Куда не сунься, везде оборону держит. Ну, тем интереснее охота будет!”
Потер ладони от предвкушения, как распластается подо мной красоточка, как стонать будет. А как жаль будет уезжать от такой девчонки! С собой, что ли взять? В город этот Ганзейский съездить?
Но Татка меня огорошила, заявив:
- Не пойду я с тобой в ресторан! Ты мне не подходишь!
Вот это номер! Поинтересовался:
- И чем это я тебе на подхожу?
- Ты человек - перекати-поле, то здесь, то там. А мне такие не нравятся!
Обиделся, но решил прояснить:
- А если бы я работал, например, дальнобойщиком или моряком дальнего плавания? Также был бы то здесь, то там. Тоже бы не подошел?
- Почему же? - ответила девушка. - У мужчин этих профессий есть дом. Я бы знала, что он всегда вернется ко мне. А перекати-поле - нет!
Почесал в затылке. Не то, чтобы я из-за девчачьих прихотей собрался свой образ жизни менять. Но в чем-то эта сногсшибательная красотка была права. Дома у меня действительно нет.
Я был трудным подростком: драки, курево, запрещенка, приводы. Родители на меня рукой махнули. Пропадай, Костька, ничего поделать не можем. А когда мне стукнуло восемнадцать и вовсе умерли, сначала мать, потом отец угас. Может быть я их довел, не знаю. Предков похоронил и стал сиротой.
Квартиру в Подмосковье продал, дорогущий спортбайк купил, остальные деньги в доллары перевел и в банк положил. И призовые за соревнования, то что не прогуливал, тоже туда. Мечтал, что на старости лет где-нибудь домик куплю, буду переломанные кости на солнце греть.
Но до старости мне еще далеко, и я мотался по городам и весям, пока посторонняя девчонка сходу меня не раскусила.
Перекати-поле я. Права Татка!
- А если я изменюсь?
- Не изменишься! - покачала головой Татка. - Такие люди не меняются!
- Посмотрим!
Забегая вперед, скажу. Татка была права. Я никогда не изменюсь. Но прежде чем понять эту истину, я поломал немало чужих судеб.
ГЛАВА 3
[НАТАЛЬЯ]
Когда Люсенька и Котя, еще утром бывший моим любимым мужем Костей, ушли, я упала в кресло и попыталась разреветься. Но в сухих от горя глазах не зародилось ни одной слезинки. Дышала я со свистом, но ни одного всхлипа не выплеснулось из раненой души. Я окаменела. Превратилась в статую самой себя. Каменная баба, идолище страшное. Даже сердце у меня билось медленно, а в голове повис вязкий туман.