Однако Латона Сергеевна на этом не остановилась. Как только у нее родилась дочь, она, конечно же, назвала ее не Машей, Глашей, Дашей или Наташей, а Ариадной – прекрасной дочерью царя Миноса, из мифа про минотавра с дурацким клубком, нитью, Тесеем и иже с ними. Отцу, безумно любившему свою странноватую жену, оставалось только смириться. Что касается меня, то я уже давно привыкла к этому имени. Оно не вызывало ни восторга, ни отторжения. Но слыша его в окружении своих фамилии и отчества, мне каждый раз хочется провалиться сквозь землю. Учитывая то, что я училась на ветеринарном факультете, где преподаватели обращались к студентам не иначе как к «коллегам», по имени-отчеству, проваливаться мне хотелось довольно часто.
- Мам, ты считаешь, что здесь недостаточно влажности? – лучезарно улыбнулась я, глядя на мать в высокое напольное зеркало, пока Валентина закрепляла в моих черных блестящих волосах изящную бриллиантовую диадему с прикрепленной к ней тяжелой кружевной фатой. – Еще немного твоих слез и старания Риты пойдут насмарку. У тебя у самой вон уже концы виться начали.
- Да, да, да, - замахала Латона на себя ладошками, широко распахнутыми глазами посмотрев в потолок, в попытке остановить беспощадные ручьи слез. – Кудри нам сегодня не нужны. Но ты такая красивая, девочка моя! Такая взрослая уже. Я только сейчас это поняла. Замуж выходишь!..
И вновь матушка разрыдалась. Она была такой трогательной и наивной, что я не удержалась от невольного тихого смеха.
- Мам, хочешь, отменим свадьбу и с тобой до пенсии будем жить вместе, - поступило от меня заманчивое предложение, пока я подходила к плачущей женщине и, приобняв ее за тонкую талию, оттопырила нижнюю пухлую губу, дразня матушку, изображая капризное дитя.
В этот раз Латона рассмеялась гулким высоким смехом, будто эхо в кружке, и замахала ладошками уже на меня.
- Дениска мне этого не простит.
Мать потянулась ко мне, чтобы поцеловать в щечку, но из-за спины, словно разъяренный коршун вылетела Валентина, бесцеремонно вклинив между нашими лицами руку, так что Латона чмокнула ладонь визажиста и удивленно захлопала ресницами-опахалами.
- Так, дамочки, без поцелуев, - строго посмотрела она на нас, готовая драться хоть с самим Зевсом за сохранность макияжа невесты. – После церемонии хоть разрисовывайте себя помадами, а сейчас прошу воздержаться.