Я шла рядом, неловко теребя край странного наряда, и постоянно косилась на нага, на которого так и хотелось посмотреть. Никогда не испытывала ничего подобного, от него будто исходили волны сухого тепла и что-то еще, что делало почти любого человека безвольным. Не было и речи, чтобы сказать слово поперек или выразить свое недовольство. При этом мужчина говорил тихо и спокойно, его голос напоминал шелест чешуи по нагретой солнцем плитке.
Мне было отведено место по левую руку от нага, а стол был так устроен, что рядом со мной, почему-то никого не оказалось, зато я могла рассмотреть других женщин, очень хорошо. Даже невооруженным глазом было видно, что главная здесь именно та высокомерная брюнетка, Амара. Нагу она подчинялась беспрекословна, но вот на других женщин она смотрела… холодно и колюче. Будто это какой-то ритуал, битва за сердце великого хассора. Только сам наг был равнодушно спокоен, отстранен от всего, что происходило сейчас. Даже мое появление развлекло его на несколько мгновений. Мужчина хранил молчание и почти не смотрел на женщин, глаза его теперь потускнели, будто скрылись за глухой толщей мутного стекла.
Ароматный и горячий напиток, который разливали по маленьким пиалам, очень сильно напоминал чай, но, все же, это был не он. Я, опустив взгляд, мельком смотрела, как ведут себя остальные, чтобы чем-нибудь не заслужить какую-нибудь кару. Хаше Кириам и так меня невзлюбила. Вдруг у них тут еще какие-нибудь телесные наказания в ходу?
Все женщины, сидевшие за столом, ждали, пока первым сделает глоток хассор Р’Хшаас, а тот, едва склонив голову, вдруг не мигая уставился на меня. Я буквально всем телом ощущала этот тяжелый пронизывающий взгляд. Борясь с желанием посмотреть в ответ, нервно перебирала пальцами тонкую ткань своего наряда и сверлила взглядом его. Напиток остывал, уже не было сизой дымки пара над пиалой. А я теперь ощущала себя какой-то целью с мишенью на голове или несчастной, которую затолкали на эшафот: наг слишком долго смотрел на меня.
Обжигающее прикосновение. Длинные мужские пальцы, украшенные перстнями, коснулись моей ладони. Стиснув ткань так, что костяшки побелели, я рывком подняла голову и изумленно уставилась на мужчину.
— Здесь вас никто не обидит, успокойтесь…
Пальцы скользнули под браслет змейкой, потом и вовсе сдвинули длинный рукав. Наг, взяв мое запястье, приподнял руку и стал ее рассматривать, будто на мне узоры были. Его смуглые пальцы резко контрастировали с белизной моей кожи. Жар, шедший от них, заставил меня покрыться мурашками и резко выдернуть руку. Прижав ее к груди, я поглаживала прохладной ладонью то место, где еще жгло фантомное ощущение прикосновения. Растирая кожу, молча смотрела мужчине в глаза. Те вновь стали янтарными, а уголки губ внезапно приподнялись. Наг едва улыбался, а затем вдруг взял мою пиалу и подал ее мне.