Кеша, хоть и учился лучше всех и старался слушаться учителей, так и не смог ни с кем подружиться. Он очень стеснялся и по своей инициативе не заговаривал с одноклассниками, разве что у него что-то спрашивали. Кеша любил читать и рисовать и гордился тем, что учителя часто хвалили его, но отчего-то одноклассники совсем его не любили, и это пугало и огорчало. На расспросы матери и Алины о школе он всегда говорил, что все хорошо — не хотел их расстраивать. Он и без того чувствовал, что делает что-то не то — и папа вот от них ушел, и мама с ним не играет и разговаривает только когда что-то надо.
Алина глубоко вздохнула и решительно постучала в светло-коричневую дверь директорской.
Она ходила на все школьные праздники вместо Полины — поначалу Полина просила, т.к. была очень занята, но теперь Алину не надо было даже просить. Сейчас Алина была больше в курсе школьных новостей, чем Полина, и недовольно думала о том, что все, последствия развода коснулись Кешки. Рано или поздно это должно было случиться, и вот получите — тихий мирный мальчик, не умеющий драться, шмыгает носом, растрепанный, взъерошенный, помятый. Еще лет десять такой нездоровой семейной обстановки, и кого получит общество? Нестабильный социальный элемент, ввязывающийся в неприятности!
Алина мысленно содрогнулась и твердо решила, что так не пойдет. Придется взять дело в свои руки, ведь пока бывшие супруги корчат из себя обиженок, страдает ее приемный сын! Надо поговорить с завучем насчет спортивных кружков, отдать Кешку хотя бы в секцию по борьбе, чтобы тренера взяли на себя мужскую роль в его воспитании и научили за себя постоять — на безалаберного Иллариона в этом вопросе совсем нельзя было положиться. Вспомнив, что он написал ей на последнее сообщение, перед тем как внести в черный список, Алина вспыхнула от гнева.
Подождав немного после стука, она вошла в директорскую с Кешей за руку и обомлела.
Симпатичный незнакомец, которого она сбила вчера на улице, улыбнулся приятной удивленной улыбкой. Его золотистые волосы были красиво уложены, металлическая оправа больших очков поблескивала, а рядом с ним стояла его уменьшенная копия — только взъерошенная, растрепанная, без очков — и обиженно сопела.
— Добрый день, Полина Сергеевна, — сухо поприветствовала директриса, монументальная, как айсберг, старомодная, как бабушкин сервант, Илиада Леонидовна. — Это Виктор Петрович, отец мальчика, с которым подрался ваш сын.