– Из Демировых ее мать была, – махнула рукой женщина и глянула на меня. – А ты из Домбровских, да?
– Феодора Домбровская, – представилась я, подавив странное желание присесть в реверансе, как это было принято в высших кругах.
Деревенские разом загомонили, будто кто-то дал команду. На крыльце дома, рядом с которым проходило торжество, грянул баян. Незаметно для себя я оказалась усажена на лавку рядом с женщиной, назвавшей мою фамилию. Передо мной поставили тарелку и стакан.
– Я тетя Лида, – сообщила женщина. У нее было обаятельное круглое лицо и светлые волосы. – Тоже на Приречной живу, прямо рядом с тобой.
– Дай поесть девчонке, – сказала дородная бабуля, сидевшая напротив. – Отощала вся на столичных-то харчах.
На тарелку плюхнулся комок пюре. На пюре приземлилась поджаристая куриная нога, отчетливо пахнущая дымком. Сверху пристроилась солидная ложка какого-то салата. Совсем не та еда, которую я обычно предпочитаю, но после блуждания по полям и весям зверски хотелось есть, поэтому я просто взяла вилку и принялась за угощение. Судя по одобрительным взглядам, которые подарили мне соседи по столу, им понравилось, что столичная штучка не стала привередничать.
– Я баба Матрена, – представилась бабуля. – Степаныч, – она ткнула локтем сидевшего рядом старика. – Супружник мой.
– Анатолий Карпович, – протянул руку мужчина, выглянувший из-за тети Лиды. – Лидин муж.
Я кивнула, пожав его конечность. Прожевала курицу, схватила стакан и сделала большой глоток.
Внешне безобидная жидкость пронеслась по пищеводу огненным шаром и ухнула в желудок, отчего у меня перехватило дыхание. На глазах выступили слезы, а все звуки на секунду пропали. Я забыла, как дышать и говорить.
– Сильна, – уважительно протянул кто-то.
– Великие Предки, что это? – сипло выдавила я.
– Самогон, – гордо заявил Степаныч, подкручивая ус. – На зубровке настоянный. Сам делал.
– О, – только и смогла произнести я.
– Ты ешь, ешь, – велела тетя Лида. – На сытый желудок с хмелем стравляться легче.
Я послушно сунула в рот ложку салата и задвигала челюстями. В голове слегка зашумело.
– У меня самогон знатный, – сообщил Степаныч. – От него голова на утро не болит. А какие настоечки…
– То-то вы чай пьете, – не поверила, заметив рядом с его тарелкой обычную кружку.
– Дак ведьма меня по молодости прокляла, – вздохнул дед. – С тех пор – ни капли в рот взять не могу. Зато сам ух, какой делаю. Из соседних деревень за ним приезжают.