— Он все равно старик и скоро умрет. Может быть, уже умер под плетьми. Ты думаешь, его пощадят из-за возраста?
— Не знаю, но я здесь уже буду ни при чем.
— Ты бы оказал ему большую услугу, пробив ему голову! — мужчина уперся взглядом в младшего. — Ясно тебе!
— Я уже говорил и повторю снова: я никогда не стану убивать! Тебе понятно?
Старший схватился за голову, прокрутился вокруг самого себя.
— Ты жалеешь чужого человека вместо родного отца! О, Тайн, как ты можешь так безжалостно поступать?
— Безжалостно?! — вскинулся Тайн. — Не тебе говорить о жалости! Мне едва исполнилось шесть лет, когда ты со своими дружками, стоящими теперь здесь, пошел грабить на дорогу. Ты думаешь, что я забыл материнские слезы, когда она узнала обо всем, когда тебя первый раз отправили на рудник. Я обо всем помню слишком хорошо.
— Тогда ты должен помнить и то богатство, которое свалилось на нас! — преступник снова направил указательный палец на сына. — Помнишь свое лицо, когда я приносил тебе то сладости, то игрушки? Вижу, отлично помнишь.
Тайн смутился.
— Я был совсем еще ребенком.
— Пусть так, но ты с упоением наслаждался моими подарками.
— Потом ты сказал, что тебе нужно уйти и надолго покинуть нас. Мне было десять, когда пришло понимание. Зачем ты втравил меня в свою компанию?
— Отец всегда передает дело сыну. Вспомни, как тебе нравилось чувство опасности, как убегали мы от преследовавших нас младших стражей закона. Одного я даже ранил, но он сумел выжить.
Кондр вздрогнул от этого признания. Он держался в стороне от пятерки преступников. Трое не принимали участия в разговоре, только хмуро наблюдали за спором.
— Что мы теперь будем делать, отец? Я не переживу десять лет рудника.
— Успокойся, мы туда не отправимся.
— Как так? Сейчас наш путь лежит именно в то место.
— Мы убежим этой же ночью.
— Бежать! Это невозможно! Нельзя убежать от тридцати стражников!
Молчавшие заволновались.
— Тайн прав! — поддержал парня мужчина лет сорока. Высокий и худощавый. С короткими черными волосами и гладким лицом. — Нас поймают. Будет только хуже.
— Лес не знакомый, — поддержал преступник лет тридцати. Он был до того худой, что Кондр не понимал, как он еще держится на ногах. Его молодое лицо портил шрам на правой щеке. Он шел от виска к уголку рта. — Мы заблудимся и нас переловят. Что тогда с нами сделают?