Подсаживаться к Яковлевой без ее прямого приглашения никто уже давно не рисковал: эта умела так послать, что и без единого неприличного слова поймешь, куда следует идти. Особенно доставалось мальчишкам, которым хватило смелости пытаться ухлестывать за рыжей. Язык у нее был такой, что зайца на бегу обреет.
Вику в классе недолюбливали, высокомерной считали, но трогать при этом не рисковали: у Яковлевой и родители были побогаче прочих, и сама она казалась… этакой элитой. Стильная, красивая даже (она даже из поезда вышла будто только-только из дома, после душа и прочих радостей, которых мы были лишены в дороге), учится опять же прекрасно – и держится наособицу. На переменах Яковлева болталась исключительно со своей компанией, в которой собирались ребята из разных классов и все до единого какие-то… не такие.
Катя только презрительно фыркнула вслед Яковлевой (та в наушниках в любом случае ничего не могла услышать). Моя подруга Вику недолюбливала и сильно, пожалуй, сильней, чем прочие одноклассники вместе взятые. Катя даже изредка открыто показывала антипатию, хотя обычно старалась держаться со всеми исключительно настоящей душкой. Но вот Вика Яковлева изрядно раздражала мою подругу, кажется, вообще всем, даже если просто мимо проходила. Возможно, причина неприязни крылась в том, что пока рыжая шла по проходу между сидениями, на нее все парни без исключения головы свернули.
Ксения Владимировна зашла в автобус самой последней, даже медсестра устроилась в салоне прежде классной. Оказавшись в салоне, молодая учительница первым делом принялась пересчитывать подопечных, тыча пальцем в каждого и беззвучно двигая губами. Так Ксения Владимировна дошла до конца салона, тяжело вздохнула – и двинулась обратно, кажется, пересчитывая повторно. Можно подумать, не знает всех по именам и в лицо после шести-то лет классного руководства.
Пока я смотрела за метаниями учительницы, начало клонить в сон. Пока заселялись, разбирали вещи, перекусывали и ждали прихода экскурсионного автобуса, казалось, будто сил еще море, но стоило только усесться поудобней, опереться на подлокотник, чуть скособочившись, как начала понемногу придрёмывать. Все-таки поездка в поезде – утомительное занятие.
Я бросила взгляд за окно, к которому также устало привалилась Катя. Никаких украшений помимо гостиничной вывески на фасаде у отельчика не имелось – скучный оштукатуренный домишко. Ну, разве что протекающая рядом река могла сойти за хоть какое-то украшение. Не Нева, конечно, но тоже сойдет. В общем, заурядный трехэтажный дом, вклинившийся между старой чуть обшарпанной пятиэтажкой и какой-то крохотной сараюшкой с двумя большими двустворчатыми дверями с надписью «Ленэнерго», восторгов не вызывал. Из-за гостиницы словно с опаской выглядывал еще один обшарпанный пятиэтажный дом.