Поверхность открывала столько всего неизведанного, столько звуков и красок, невозможных под водой, что день за днём юную океаниду всё больше съедало любопытство. И однажды она, улучив момент, сбежала на берег от весело игравшихся с волнами сестёр. Далеко от моря она уйти не могла — зачахла бы от долгого пребывания на суше — но и прибрежные красоты земли полностью захватили её воображение. Более всего ей понравились цветы, которые были разнообразнее и ярче водорослей, а главное — источали необычайно приятный аромат. Так, следуя за цветами, любопытная океанида однажды оказалась в Ниссейской долине, любовно взращённой самой Деметрой для её юной дочери, Персефоны.
Персефона никогда не бывала за пределами своей долины, поэтому с большим интересом отнеслась к гостье из загадочных для неё глубин, одетой в одни лишь спутанные водоросли. Две живые, жаждущие познания вне заданных им рамок натуры быстро подружились, особенно сойдясь на любви к цветам. Девушки стали настолько близки, что обменялись крупицей своих сил: Климена подарила подруге возможность беспрепятственно дышать и видеть под водой, а та ей — умение одним лишь желанием взращивать цветы, придуманные самой Клименой. Красоту этих цветов, порождённых цепким воображением океаниды, оценила даже Деметра. Одобрив дружбу дочери с Клименой, богиня природы нарекла придуманные ею цветы розами, а самой океаниде подарила второе имя — Рода*.
Подруги виделись и гуляли вместе по долине так часто, как позволяло Климене время пребывания на суше. Поэтому даже беспечная, не слишком-то внимательная Персефона не могла не отметить, как поразительно часто и подолгу подруга смотрит на небо, томно вздыхая, иногда задумчиво перебирая при этом струны лиры, на которой её научили играть спутницы Персефоны, музы. Музы тоже были титанидами, дочерьми морского старца Форкия и Кето-пучины, заточенных в Тартар, однако, в отличие от океанид, жили на суше и были покровительницами искусств. Деметра призвала их оберегать и обучать Персефону, защитив их тем самым от участи пленниц и наложниц богов; с ними Климента тоже крепко подружилась.
Только защекотав отчаянно краснеющую от её расспросов подругу до полусмерти, богиня весны выяснила причину её мечтательной задумчивости.
— Так в чём проблема? Ты же бессмертная океанида, красавица — глаз не отвести, а не какая-нибудь смертная. А Гелиос холост, между прочим! Так познакомься с ним и очаруй. — весело хихикая, со всей непосредственностью предложила она.