Крысёнка по кличке Фантик я подобрала около года назад крошечным детёнышем, с тех пор он так со мной и жил. Ну, как подобрала… Я в тот день зашла в коровник и увидела, как наша кошка Ночка, славная крысоловка, давит крысиное семейство, неудачно для себя выбравшееся из норы по каким-то своим делам. Мать уже удавила и теперь расправлялась с крысятами.
Уж не знаю, почему один из них именно ко мне кинулся, нырнул под подол и повис на онуче, изо всех сил цепляясь за неё и прижимаясь к моей ноге. Но когда, разделавшись с остальными, Ночка подошла за последним, отдать его я не смогла. Оставила себе. Кошкам нашим твёрдо сказала «Нельзя!», они и не трогали.
Конечно, домашние поначалу разворчались. Я и прежде, конечно, таскала домой всякую живность, но одно дело – гусёнок с повреждённым крылом или щенок с пораненной лапой, от них в итоге польза какая-никакая, а тут крыса. Но когда подросший крысёныш на глазах у всех метнулся молнией и, раньше дремавшей на печи кошки, задавил мышь, на свою беду выскочившую из угла, то батюшка только рукой махнул:
– Пускай живёт, божья тварь. И от таких, оказывается, тоже польза бывает.
С тех пор Фантик законно жил в доме, время от времени ловя мышей. Был он очень чистоплотным, в доме не гадил, постоянно чистил свою шубку и ничем не вонял, так что, спал вместе со мной на печке, и даже Данка, спавшая там же, уже не ворчала на такое соседство.
Имя же своё малыш получил, вытащив откуда-то припрятанный братцем фантик от конфеты и так весело с ним играя, что Утеш даже отнимать своё богатство не стал, тем более что у него ещё три осталось, от наших конфет.
В общем, так с Фантиком в рукаве я на отбор и отправилась.
За околицей было не протолкнуться, хотя тут, на недавно скошенном поле, как раз было достаточно места, чтобы собраться всем любопытствующим. Я увидела и княжьих дружинников, десятка два, не меньше, в одинаковых серых кафтанах с красной отделкой, чьи кони были привязаны к ближайшему забору.
Некоторые из них устанавливали прямо на дороге что-то вроде укромного местечка из жердей и ткани, размером поменьше бани, но побольше отхожего места. Рядом поставили стол и лавку, видимо, принесённые из ближайшей избы, за столом уселись два дружинника и наш жрец, на столе лежала большая храмовая книга, в которою делались записи обо всех рождениях, смертях и свадьбах, чернильница с пером и бумага – заморская редкость, на которой было что-то написано.