На бегу переплела косу, кривовато, ну да леший с ней. Нахлобучила шляпу, и никаких огрехов не видно. Застелила корзинку льняной салфеткой, а тут и ватрушка подоспела, вылетела из печи и ловко завернулась в чистую ткань. Почти всю корзинку заняла! Едва осталось немного места для красных осенних яблок и сочно-оранжевого тыквенного ломтя.
— Ну что, пора?
Словно в ответ, из часов высунула нос кукушка Поганка, душераздирающе, не хуже охрипшей вороны, заорала:
— Кор-рмить! Кор-рмить! Потом п-р-роваливай!
— Кого кормить?! — возмутилась Дита. — Ты сегодня и так целую плошку зерен склевала, злыдня прожорливая, скоро в домик не пролезешь, так и будешь куковать на улице!
Но возмутилась больше по привычке, чем всерьез. Слишком уж было не до Поганки. Да и что возьмешь с ошибки природы? Правда, если уж по совести, ошиблась тут, конечно, не природа, а сама Дита. Вступила ведь тоже блажь на первом году обучения, когда еще даже простые заклятья выплетались с таким трудом, что от напряжения ломило пальцы и стучало в висках, сотворить себе фамильяра! Сотворила, угу. Всем на зависть. И не поймешь, то ли кукушка, то ли ворона, то ли курица. Живет в часах, клюет зерно, орет как ополоумевшая, когда в голову взбредет. Яиц не несет, песен не поет, никакой пользы не приносит. Не помощник будущей ГЛАВНОЙ ведьмы, а одно расстройство.
Дита горестно вздохнула, а потом все-таки махнула рукой и сыпанула щедрую горсть зерна в начищенную до блеска плошку. Вдруг она задержится и проходит по Затемью до заката, а то и до первых звезд — все ж таки пока непонятно, далеко ли там засела эта чертова бабка. В голодный обморок Поганка, конечно, не свалится и отощать не успеет, но оставлять без ужина единственного питомца, который у нее хоть как-то прижился? Нет уж.
Наконец, накинув плащ и подхватив корзинку, Дита вышла из дома и зажмурилась. Так сразу и не поймешь от чего — от яркого солнца, которое сегодня жарило совсем уж не по-осеннему, или от таких же ярких рыжих, красных, полосатых и даже красных в белую крапинку тыквищ, тыкв и тыковок — тут уж кому на что фантазии и мастерства хватило.
Их студенческая деревенька с ровными рядками аккуратненьких крошечных домишек — каждой ведьме и ведьмаку отдельный, чтобы занимался там спокойно своей волшбой и не портил жизнь и чары другим — напоминала огромную тыквенную ярмарку. Тыквы большие и маленькие, злые, смешные, добрые, грустные. С зубами и без зубов, со свечами и без свечей, глазастые и не очень, спелые и с прозеленью. Украшенные цветочными и овощными гирляндами, пентаграммами на призыв и отвод нечисти, заговорами на любовь, рунами на богатство. Каких только нет!