Я фыркнула:
— Как подруга Марисы я искренне хочу того же! И желаю ей счастья сегодня и всегда!
— Что ж, могу сказать, что сегодня оно ходит где-то рядом, — жестко усмехнулся Кремень. — Не будь его, я бы потерял свою счастливую гинею. Но она пока при мне, а значит — и удача тоже.
Закончил Диего и криво усмехнулся. Я тоже мысленно лишь хмыкнула, потому как мы оба прекрасно знали: золотая монета не его. Но капитан сделал вид, что поверил моим словам, я, в свою очередь, — что купилась на эту его мнимую веру.
Вот только что-то мне подсказывало: до конца церемонии теперь меня будут буравить подозрительным взглядом. Что ж, взоры — не пули, тело не изрешетят, а со всем остальным я справлюсь. Пока Риса не выйдет замуж — даже и не подумаю возвращать гинею. Пусть покоится в кармане мундира. А вот уже после церемонии улучу момент, когда брюнет будет чем-то занят (а если нет — подкину ему пробл… интересный досуг) и призову свой золотой обратно. Жаль только, что потом придется все-таки уходить...
План был прост, его исполнение — еще не скоро, поэтому, вежливо и чопорно, с намеком, что еще немного и кто-то тут нарвется на монолог, произнесла:
— Я рада, что смогла вам помочь вернуть ваше везение. И даже за ваше требование показать приглашение зла не держу…
— Лишь дистанцию? — понимающе хмыкнул Диего, отступая и тем давая возможность выйти из-под прикрытия колонны.
Я, гордо вскинув голову, хотела было величественно прошелестеть юбкой мимо Диего — демоны его подери — Блэкторна, но… когда мы поравнялись, я услышала всего одно слово, заставившее меня обернуться:
— Оливия…
Я встретилась со взглядом темно-синих глаз и недоуменно моргнула. В ответ Диего самовольно усмехнулся. Да так, что с его самодовольной рожей что-то непременно захотелось сделать. Ну хотя бы греть кочергой по макушке, чтоб не улыбался так противозаконно-широко, излучая при этом столь непреодолимую уверенность в себе, что бедные девицы теряют самообладание. Не я. Другие, конечно. Я — скала. Я — стена. Я… дождалась-таки!
— Приношу вам свои искренние извинения, — спустя одну томительно-провокационную секунду произнес брюнет.
Вот только как он это сказал! С иронией. Да такой толстой, что ее можно было мазать вместо масла на бутерброд. Серьезно? Да он мне свои искренние издевательства принес, а не извинения! Где сердечность? Раскаяние? Нет, есть предел женскому терпению! Захотелось взять любимую саблю и тоже… попросить у этого типа прощения. Процитировать ему пару слов на памят…ник!