Не знаю, как мне удалось сдержаться. Чувствуя, что на членораздельную речь меня не хватит, лишь кивнула. И, полоснув по капитану взглядом, двинулась прочь. Туда, где пекло солнца, а не вымораживали своими подозрениями.
Я уверенно пошла вперед, вливаясь в толпу, скользнула меж густых запахов дамских духов и цветов, которыми были увиты арки и постаменты, когда до слуха донеслось возмущенное:
— И кто только придумал эту вульгарность — церемонию на открытом воздухе. Наверняка это идея невесты. Что с нее взять — простолюдинка. Не понимает, какая это пошлость — кусты жасмина, кипарисы и оливковые деревья. И это вместо благочестивых сводов храма!
Я повернулась на этот старческий дребезжащий голос и увидела морщинистую, как запеченная груша, леди, которая осуждающе поджала губы и указывала взглядом своему собеседнику — напомаженному юноше в шелковом сюртуке.
Злость на капитана во мне еще не улеглась, и психика не выдержала. В пекло хорошие манеры!
Подошла к парочке и, сахарно улыбаясь, произнесла:
— Случайно стала свидетелем предмета вашей беседы, леди…
— Ибрагимия Стоун, графиня Ибрагимия Стоун, — надменно представилась карга, окидывая меня взглядом, словно сканирующим заклинанием на таможне.
— Леди Ибрагимия, почему вы решили, что цветущие кусты на свадьбе — это пошлость? Пошлость — прятать в них трупы, даже не закапывая. А радоваться среди зелени союзу влюбленных — это волшебно.
Графиня на это открыла было рот, явно желая возмутиться, но я ушла быстрее, чем она успела что-то сказать. А кричать в спину девицам, видимо, старушке не позволили то ли приличия, то ли голосовые связки. Когда их сковало проклятие временной немоты — это и вправду доставляет для желающего что-то произнести некоторый дискомфорт.
Только не успела я отойти от этого антикварного критика в шляпке, как густой от жары воздух разрезали первые торжественные аккорды.
Музыка, мягкая и величественная, разлилась вокруг, и гости, еще минуту назад беседовавшие и смеявшиеся у фуршетных столиков, продолжая переговариваться, устремились к белоснежным скамьям, расставленным полукругом перед резной аркой, увитой розами и серебристыми лозами.
Что бы там ни говорили некоторые побитые молью старые девы, пейзаж и правда был достоин королевской свадьбы:
Небо — бездонное, синее, будто выкрашенное в акварельные тона.