Это же надо так виртуозно не попадать ни в одну ноту! Стас чуть уши ладонями не зажал, Маринка хихикнула ему в плечо.
— Тварищ-щи…, а к кому вписа-а-аться можно? Я з-забыл свою гостиницу…
— Леня, таки мы уже не сомневались! Мы удивлены, шо ты не забыл приехать! И даже город не перепутал! И год! Пойдем, чудо, у меня переночуешь! Ну, долго вас еще ждать?!..
— Ярика понесло, — шепотом прокомментировала Маринка, прижимаясь к Стасу. — Точно сейчас отправится бухать до утра.
— Он такой, — согласился Стас и погладил ей спину, с удовольствием чувствуя, как отзывается дрожью упругое девичье тело. — Все делает с полной самоотдачей… Мариш, а давай уйдем потихоньку? Им не до нас, они сейчас наполовину разбредутся по домам, а остальная половина в какой-нибудь кабак завалится. Поехали ко мне, а? Бабушка тебе обрадуется, ты же знаешь!
— Да я в гостиницу думала… Твоя бабушка спит уже, неудобно будить…
Она потерлась об его руку холодной щекой, и Стас, проглотив заверения, что будить бабушку вовсе необязательно, молча выругал себя балбесом — замерзла, бедняга! Это же Питер, если днем было тепло, к ночи погода может раза три перемениться. Вот она и поменялась на промозглую ветреную слякоть после короткого дождя. А Марина от Питера отвыкла и явилась по-южному, в нарядном легком платьице. В ресторане все было отлично, а сейчас даже плотный твид холодом продувает… Ясенецкий, ты точно болван!
Стас снял пиджак, набросил Марине на плечи, и она, не став изображать сильную и независимую, торопливо сунула руки в рукава, да еще и завернулась в полы, как в пончо.
— А теперь поехали ко мне! — с триумфом провозгласил Стас. — А то я замерзну, и завтрашний экзамен у спецкурса сорвется по техническим причинам. Ты же не дашь мне подвести родной ВУЗ в целом и Отто Генриховича в частности?
— Стас, ты манипулятор, — фыркнула Марина. — Учти, я все расскажу твоей бабушке… Ой, смотри, котик! Кс-кс-кс!
Она даже из объятий вывернулась, азартно подавшись вперед и вглядываясь в тень от фонаря, где что-то белело. «Охотница! Амазонка! — умилился Стас. — Артемида котиколюбивая! Хм… фелицис… не, это на латыни, а надо греческий… Откуда здесь кот? Еще и такой?!»
Кот и правда сидел на краю тротуара, опасно близко к проезжей части. Белоснежно-пушистый, здоровенный, он подозрительно уставился на них парой круглых янтарных огней и неуверенно повел ушами — тоже пушистыми, увенчанными роскошными кисточками.