– Простите? – виновато пропищала девчушка, увидев дознавателей, один из которых потирал лоб, второй глаз.
– Спасибо, да, и лёд, и противоотечное зелье, пожалуй, не помешали бы, – не отказались пострадавшие.
– Марита?! Ты слышала? – скомандовала целительница. – И бегом. Одна нога там, вторая здесь.
– Ага, конечно, я сейчас! – закивала девчушка. И дабы продемонстрировать глубину своего сочувствия, прежде чем исчезнуть за закрытой дверью, пообещала: – Я вам ещё и обезболивающего принесу!
На что обе её жертвы согласно кивнули. Вслед за чем перевели взгляд на, в некотором роде, подругу по несчастью.
– Госпожа Виктория фон Сангедор-Луссильон? – осведомились они.
Подруга по несчастью нахмурилась и задумалась…
Обращались вроде к ней. Но в её единственном более или менее чётком воспоминании со свадьбы всё той же некоей Кожемякиной к ней обращались по фамилии «Синцова». Но тогда она не была замужем… То есть, получается, она вышла замуж за иностранца?.. Надо же!
К счастью, пока она собирала ошметки воспоминаний и обрывки полученной информации в логические цепочки, за неё уже ответила Теми.
– Как я вам и говорила, господа, с тех пор как она пришла в себя после горячки, она ничего больше не вспомнила. Даже саму себя в зеркале не узнала.
– Может всё же хоть что-то? – обратился к Виктории дознаватель, представившийся как сеньор Олик. – Нам подойдёт любая зацепка, самая незначительная! Каким бы смутным не было ваше воспоминание. Даже если это просто обрывок. Или ощущение. Или просто кошмарный сон.
Рассудив, что вряд ли дознавателей интересует свадьба Кожемякиной, Виктория рассказал им о кошмаре, который она видела в горячечном бреду. И лишь пронаблюдала за тем, как загоревшаяся было в начале её повествования в глазах мужчин надежда угасла к его концу.
ГЛАВА 4
После визита дознавателей остаток дня она провела, советуясь с Теми, как будет правильней: провести ещё несколько дней в лекарне или же отправится со стряпчим в неизвестную ей Арканцию, в которой она родилась и выросла и которая считалась её домом. Именно считалась, потому что в душе Виктории ничто, ровным счётом ничто не отзывалось на это слово.
Теми жаль было расставаться со своей пациенткой, но она понимала, что чем быстрее та окажется в знакомой обстановке, тем больше у неё шансов на то, чтобы вспомнить свою жизнь.