Медленно, словно тень, я развернулась и ушла, не оборачиваясь, не позволяя себе сломаться, хотя внутри разрывалась от боли и стыда.
…Через три дня ко мне подошёл он. Луций Фейнмор. Красавчик. Блондин. Из тех, кого называют «сволочь, но идеал». Он когда-то делал мне комплименты. Я игнорировала. Он ухмылялся.
— У тебя проблемы с деньгами, Ама? — спросил он. — Могу помочь.
— Не нужна мне твоя подачка, — ответила я, сквозь зубы.
Он наклонился к самому уху:
— А если не подачка? А если предложение? Я заплачу тебе.
— За что?
— За тебя. Полностью.
— …
— За твою девственность, Востершстейн. Прямо на твоей парте. После занятий. За двадцать тысяч — как раз та сумма, которой хватит, чтобы заплатить за половину семестра.
И в тот момент меня бросило в холодный пот.
Два дня. Ровно сорок восемь часов, которые превратились в нескончаемый ад моего внутреннего мучения и раздирающей горечи, что впивалась острыми когтями в моё сердце, словно хищник, готовый разорвать до последней жилы, лишая меня не только сна, но и всякой надежды. За эти сорок восемь часов моя гордость, эта последняя ниточка света, которую я цеплялась в море отчаяния, медленно, словно тающая свеча, угасала под тяжестью происходящего, пока я, словно призрак, ходила по своей комнате с распущенными по ветру волосами, не в силах найти ни покоя, ни утешения.
Я не ела — не потому что сознательно выбрала голод, а потому что всё внутри меня кричало от боли и бессилия, поглощая желание хоть как-то насытиться физически. Я не спала — каждую ночь меня терзали тёмные мысли, тяжёлые, словно свинцовые цепи, что сковывали меня и не отпускали, заставляя подолгу всматриваться в потолок, не в силах закрыть глаза на бесконечный поток мук. Я просто… страдала. Настоящая леди, которая несёт свой крест с высоко поднятой головой, несмотря на распухшие от слёз глаза и дрожащие от напряжения руки, цепляющиеся за подол дешёвой блузки, которую я нашла в коробке для пожертв возле храма, потому что своей достойной одежды у меня теперь не было.
Словно шаг за шагом проходя этот путь самоунижения и боли, я пришла к первому из банков — «Имперский союз магического кредита». Беломраморные стены величественно взирали на меня своей холодной бездушностью, отражая свет люстр и приветливые улыбки сотрудников, которые были лишь маской лицемерия и недоверия. Я с трудом, держа голову гордо, как привыкла с юных лет, прошла к менеджеру, готовая сражаться за своё право остаться в академии.