Храп, разносящийся из кибитки, неожиданно смолк, и она затряслась – это тетка Морга выбиралась на белый свет. Сейчас начнет орать. Вчера они изрядно перебрали с дядькой Доселем, спать легли поздно, а недосып – он никому хорошего настроения не прибавляет.
И точно.
– Ты где шляешься, мелкая Дрянь? – размяла свой хриплый бас мегера, – принеси воды, да побольше, трубы горят.
– Сейчас, – крикнула я, суетливо подхватив огромное ведро с водой, предусмотрительно наполненное вчера вечером из городского колодца.
В отличие от дядьки Доселя, тетка Морга никогда не опохмелялась, зато воду после ночных возлияний лакала в изрядных количествах, и, зная о такой ее привычке, я всегда с вечера наполняла наше походное ведро и выставляла его на улицу, чтобы вода охладилась.
В переездах это правило не действовало: там мы воду экономили, а в городе – почему бы не напиться вволю, тем более что за вход в него уже уплачено?
Я поставило ведро с прохладной водой перед заплывшим лицом хозяйки, сгоняла в кибитку, принесла кружку, и, зачерпнув ею, подала тетке. Та жадно припала к живительной влаге. Выпила, крякнула, зачерпнула еще.
Только после полной третьей кружки, уже нормальным голосом Морга спросила:
– А где мой-то?
– Не знаю, – наверное, слишком быстро ответила я, потому что она прищурилась и с неудовольствием произнесла:
– Да ладно, ври, да не завирайся. Похмеляться, видно, побежал. И где только денег раздобыл подлец?
Тут она огладила себя по широким бокам, пригладила волосы, руки потянулись к необъятной груди, а я как можно честнее вылупила глаза.
Над моим ухом затрубил громкий рев – это тетка Морга нащупала выскочивший из выреза застиранной блузки кошель. Мало того: она за какие-то секунды поняла весь ужас положения – и денег нет, и кошель порезан.
Поплыл такой отборный мат, что я поневоле прикрыла один глаз. Пудовая рука легла мне на плечо и стала трясти как грушу.
– Это что? – орала тетка Морга. – Это как, я тебя спрашиваю? Отвечай, Дрянь такая. Кто мой кошель разрезал? Он? Ты?
По своему опыту я знала, что пока тетка не проорется, отвечать было бесполезно, поэтому я посильнее сжала зубы, чтобы невзначай от такой тряски не прикусить язык, а сама, как можно более честно, пыталась пялиться ей в глаза.
Изрядно утомив руку, тетка Морга с отвращением отбросила меня в сторону и бессильно опустилась прямо на землю. Она обхватила голову рукам и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялась причитать: