– Как же вы мне надоели, демоновы нахлебники. Этот козел старый только лакать без меры может, глаза зальет с самого утра, и трава ему не расти. А ты, Дрянь никчемная, самая настоящая бестолочь. Ни помощи от тебя, ни толку. Вот сдохну я, как вы без меня жить-то будете? Тетка Морга – то, тетка Морга – сё. Про выступление договорись, стражников подмажь, вас – лоботрясов – накорми, напои. Да и выступаю я получше тебя. Ты попрыгала на веревке, порезвилась себе в удовольствие, а я голосом да прибаутками нам на жизнь зарабатываю. Верчусь, верчусь – а никакой отдачи. Я же эти пять медяшек отложила для начальника базара, чтобы выступать нам позволил, да шесты свои крепкие одолжил на время. Наши-то совсем проржавели. Не к худому слову будет сказано, но ты уже не пушинка, вон разъелась как на моих-то харчах. А, вдруг, не выдержат тебя наши железки?
И она пустила скупую мутную слезу. Как говорил в таких случаях дядька Досель: «бабу хлебом не корми – дай вволю поплакать».
Но мне почему-то стало ее жалко. Она сидела в базарной грязи, вся такая рыхлая и неопрятная, безвольно опустив плечи. Следы вчерашнего подпития все еще украшали ее опухшее лицо, но обреченность ее позы и безмерная тоска в глазах заставили дрогнуть мое сердце.
Я подошла ближе и робко погладила ее по пухлому плечу.
– Да ладно тебе, тетка Морга, сейчас заработаем и отдадим начальнику. Я могу хоть три раза выступить. Вот увидишь – сегодня много народу будет. А наши шесты еще нормальные, не бои?сь, все будет хорошо. И не ругай дядьку Доселя, он старый совсем стал, вон руки уже, не переставая, трясутся. Если здоровье поправлять не будет, понесем его на кладбище.
Тетка Морга подняла на меня заплаканное лицо – распухшее, некрасивое, и положила свою руку поверх моей.
– Да разве ж я не понимаю, – вторая рука подняла край юбки, и тетка смачно в нее высморкалась, – ему пить плохо, да и не пить – тоже плохо. Укатала нас жизнь по пыльным дорожкам. А ты знаешь, какой он был, когда я его встретила? Высокий, чернобровый, веселый. Я столько, сколько с ним никогда не смеялась. И ребеночек у нас был. Девочка. Померла только.
Ого! Вот это поворот. Сколько с ними живу, а впервые об этом слышу.
– Мы и тебя потому оставили, что дочки я лишилась и горевала сильно. А тут ты на дороге лежишь. Мы тогда подумали, что Мать богов сжалилась над нами и замену нашей умершей девочки послала. Вот так-то…